Жестокое жертвоприношение (ЛП)

Несмотря на то, что Мелинда купалась во внимании Ларри, она, наконец, достигла того возраста, когда просто хочется смотреть мультфильмы, играть с куклами и разговаривать с друзьями по телефону. Ей шёл уже десятый год, и она устала уезжать с отцом на его "прогулки" по лесу.

– Ей стало скучно, надоело уезжать с ним, – вспоминала Марджи. – Она несколько раз говорила ему, что не хочет с ним ехать, а он потом злился на неё весь день. А ещё злился на меня. Он не разговаривал с ней. Он ни с кем не разговаривал. У нас дома все всё больше молчали.

Всякий раз как она пыталась отказаться от предложений Ларри, Мелинде всё равно приходилось проводить весь день с отцом, обычно по настоянию матери.

– Отправляйся с ним на охоту, поезжай с ним, прогуляйтесь. Пожалуйста, пожалуйста, поезжай с ним, – умоляла Марджи. – Он будет говорить, что я подговорила тебя против него или что-то в этом роде.

Это было какое-то безумие. Самое настоящее безумие.

Всякий раз как Мишель или Мелисса не выполняли требования Ларри, события развивались по отработанному сценарию.

– Я вставала на колени и говорила: "Девочки, пожалуйста, сделайте, как он говорит". Потому что знала, что позже получу за это, понимаете, или они за это получат, – признавалась Марджи.

Но Ларри уже не нуждался в помощи Марджи; он был абсолютным властелином на всех фронтах. Он полностью контролировал всех и вся в собственном доме. Ни у кого не было каких-то прав или какой-либо личной жизни. Ларри врывался к девочкам даже в ванную или в их комнаты, если ему этого хотелось. Из-за него их жизнь становилась невыносимой.

– Каких-то личных границ уже не существовало. Он мог зайти к тебе в комнату, взять твоё нижнее бельё или надеть твою одежду, – рассказывала Мишель. – Он исчеркал мне все книги. Даже в школьном словаре он написал "Иисус любит тебя". Он делал надписи во всех моих книгах. Он брал мои духи. Мне приходилось прятать косметику, потому что иначе она попала бы к нему: тональный крем, румяна, – ими он бы подчеркивал свои скулы… Если ему хотелось лечь спать в твоей комнате, он так и делал.

– В твоей комнате прохладнее. Я работаю, а ты нет, – говорил Ларри.

Однако когда Мелисса и Мишель выросли, они перестали это терпеть. Если Ларри ложился к ним в постель, они просто вставали и уходили в другую комнату. Но Мелинда была другой, она была покладистым ребёнком. Время от времени она спала с Ларри, пока он не уходил, даже временами потом, когда ей это перестало нравиться.

Ларри Лавлесс обнимает дочь Мелинду

Ларри контролировал каждый квадратный дюйм жилища, поддерживая в нём такой холод, что иногда Мишель заходила в дом, а изо рта шёл пар от дыхания. Он завесил все окна зелёными армейскими одеялами и не хотел, чтобы горел другой свет, кроме лампы для чтения. Дом стал похож на могилу. Телевизор показывал только те каналы, которые ему нравились. По ним вечно крутили вестерны или фильмы о каратэ – ничего такого, что могло бы понравиться девочкам. Он не позволял дочкам заводить любимую музыку даже на маленьком радиоприёмнике.

Музыка звучала только тогда, когда Ларри в доме не было, или когда он в порыве сентиментальности ставил песни начала 70-х. Если он был в таком настроении, то звал Мелинду и пел ей. Иногда Марджи тоже была с ним.

– Мама и Мелинда были единственными, кто мог находиться рядом с ним, когда он смягчался и ставил музыку, – рассказывает Мишель. – Это всегда были грустные песни типа "Убей меня нежно" ...

Несмотря на всё это, ссоры между Ларри и Марджи сказывались на Мелинде. Она так расстраивалась, оплакивая бедного отца, что ничем не могла заниматься. Она плохо себя чувствовала и отказывалась общаться с друзьями. Она просто крутилась вокруг Ларри и пыталась его развеселить, пока, наконец, Марджи не возвращалась к нему и не извинялась.

– Она убегала в свою комнату, включала музыку и иногда плакала. Обычно она сворачивалась калачиком и тряслась или плакала, – вспоминает Марджи. – Я всегда любила её, целовала. Мы брали доллар и шли за мороженым или чем-нибудь ещё.

Тем временем Марджи тайком ходила на консультацию к психологам. Те подчеркнули, что домашнее насилие затрагивает каждого члена семьи, и сказали, что ей придется расстаться с мужем хотя бы ради девочек. Она понимала, что Ларри специально контролировал её, чтобы справиться с собственными разочарованиями и ревностью. Ей потребовалось бы много времени, чтобы понять, что она сама больна, что она созависима; день за днём, однако, она становилась сильнее. Иногда ей удавалось возразить Ларри и обозвать его в ответ, когда он говорил, что она толстая и глупая.

– Я всё время называла его неудачником, – рассказывала Марджи. – Потому что уже не боялась его. Мне становилось лучше.

Но Марджи ещё было чего бояться. В их спальне по-прежнему хранилось оружие. Ларри держал пару пистолетов в шкафу и обрез или винтовку под кроватью. Он держал пистолеты поближе и вынимал один из них, чтобы то и дело угрожать Марджи.