Жестокость

Однако в эту пятницу миссис Келли, твердо убежденная в том, что где-то наверху затаился коварный преступник, отнюдь не с прежней беззаботностью направилась к дверце мусоропровода — предварительно она приоткрыла дверь и внимательно огляделась. После этого откинула квадратную крышку и высыпала мусор в металлическую трубу. При этом вышла небольшая заминка: незадолго до нее кто-то также выбрасывал мусор, причем что-то жирное, и к краю шахты приклеился кусок бумаги. Поморщившись от отвращения, миссис Келли отлепила бумажку и бросила ее вниз.

И в этот самый момент все повторилось снова. На сей раз это опять оказалась рука, но только уже ее верхняя часть — от локтя до плеча, и она уже не задержалась на уровне шестого этажа, а стремительно пролетела вниз, оставив миссис Келли в полнейшем недоумении. Ей не оставалось ничего иного, кроме как тупо смотреть на гладкую кирпичную стену шахты.

Лишь оказавшись снова у себя в квартире, заперев дверь на все замки и накинув цепочку, она позволила себе задуматься над случившимся. Наконец придя в себя, она решила немедленно позвонить этому остряку-самоучке Райану, поскольку только теперь ей стало ясно, почему вчера она увидела одну лишь нижнюю часть руки.

Ну конечно же: убийца попросту побоялся выбрасывать все тело разом. Ведь в таком случае ему пришлось бы минимум на полчаса задержаться у мусоропровода и существовала бы большая вероятность того, что в это же самое время кто-то из жильцов дома также вздумает выбросить мусор. Помимо этого, злодей наверняка усомнился в том, что все тело полностью сгорит за один день.

Именно поэтому он и стал сбрасывать его по частям — ежедневно, примерно в четыре часа дня. Да и топка к этому времени полыхает уже не менее часа, а потому успевает хорошо прогреться, можно сказать, даже раскалиться. После этого пламя будет бушевать еще целых два часа, так что к тому времени, когда ее выключат, очередной кусок успеет превратиться в пепел.

Так, значит, детектив Райан… — подумала миссис Келли и потянулась к телефону. Однако в нескольких дюймах от трубки рука ее неподвижно застыла, поскольку женщина отчетливо представила себе, что именно сейчас ей скажет этот человек. «Ну что, миссис Келли, очередная рука? Ага, на сей раз она даже не задержалась, а, можно сказать, со свистом пролетела вниз, так? А вы можете себе представить, миссис Келли, с какой скоростью пролетает отвесно падающая рука?»

Ну уж нет, ей никак не хотелось повторять ту же самую унизительную процедуру разговора с полицейским, вроде той, что состоялась у нее накануне.

Но что же ей тогда делать? Абсолютно ясно — совершено убийство, однако она не в состоянии ничего предпринять, даже в полицию обратиться не может.

Женщина взволнованно заходила по комнате, терзаясь и негодуя, испытывая отчасти страх, отчасти раздражение, пока наконец не вспомнила кое-что. То самое, о чем ей вчера сказал детектив Райан. Подкрепление ее сообщения, вот о чем он тогда ей сказал. Доказательство убийства, доказательство того, что кто-то из жильцов верхних этажей действительно исчез, пропал.

Ну что ж, раз так, будет тебе подкрепление, подумала женщина. Вот уж тогда ты подавишься своими язвительными фразочками. Надо же: знает ли она, с какой скоростью летит отвесно падающая рука!

Теперь ей необходимо было всего лишь отыскать это самое доказательство.

Прошла почти целая неделя, а она так и не смогла обрести столь желанное подтверждение собственной правоты. Ежедневно, ровно в четыре часа дня миссис Келли стояла перед раскрытым мусоропроводом и со все более нарастающим отчаянием наблюдала, как мимо пролетает очередная часть растерзанного тела. Суббота — левое предплечье; воскресенье — верхняя часть левой руки; понедельник — правая нога от стопы до колена; вторник — от колена и до бедра. В среду настал черед нижней части туловища, тогда как нижняя половина левой ноги пролетела перед ней в четверг.

Таким образом, смекнула миссис Келли, у нее оставались всего лишь три дня: верхняя часть туловища, бедро левой ноги и, естественно, голова.

Впервые в своей жизни несчастная женщина прокляла эту хорошо организованную и автоматизированную жизнь нью-йоркских многоэтажных зданий. Она прожила в этом доме целых двадцать семь лет, но до сих пор не знала ни одного живущего по-соседству с ней человека, если не считать проживавшего на первом этаже привратника. Обитатели шестнадцати квартир, располагавшихся у нее над головой, оставались совершенно незнакомыми ей людьми, и потому она могла до бесконечности смотреть на входную дверь, но так никогда и не узнать, кто именно из жильцов бесследно исчез.