Жестокость

— Скажите, Уитби — вы сделали что-то… что-то… — Теперь уже сам офицер службы безопасности пребывал в таком состоянии, что речь его стала почти бессвязной.

— …Что может сорвать намеченный полет, — вместо него сухо завершил фразу доктор Андерс.

Уитби высвободился из объятий Фаркхара и невольно отшатнулся от него. — Я? Сорвать полет? — Он прислонился спиной к лабораторной стойке с химической посудой, и стоявшие в ней чашки — плошки тревожно задребезжали.

— Да, сорвать полет — вы что-то сделали, чтобы сорвать его? — Фаркхар уже перешел на крик.

Уитби закрыл глаза и устало произнес: — Вы что, с ума сошли? Вы подумали, что я могу уничтожить… — Неожиданно он рассмеялся. Все его тело было по-прежнему плотно прижато к стойке, а голова легонько касалась находившейся под ней блестящей дверцы. — Я?

— Он чуть было не задохнулся от приступа болезненного веселья. — Нет… нет… я был наслышан о его репутации, да… подозревал его… но с другими женщинами, с чужими женами! — Он снова залился смехом. — Но никогда не мог предположить, что это произойдет с моей собственной!

Доктор Андерс поспешно подошел к Фаркхару. — Смею вас уверить, — мягко произнес он, — этот человек не лжет. Единственный важный блок систем корабля, находившийся под его непосредственным контролем, это терморегуляторный комплекс, и…

И вновь его голос потонул в оглушительном грохоте динамика, перешедшего на посекундный отсчет времени, оставшегося до старта:

«ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ, ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ, ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ…»

Доктору Андерсу пришлось сорваться на крик, чтобы его можно было слышать. — Фаркхар, теперь всем заправляют автоматы! Если случится какая-то неполадка, Руководитель немедленно об этом узнает!

«…ПЯТЬДЕСЯТ, СОРОКДЕВЯТЬ, СОРОКВОСЕМЬ…»

— На экранах мониторов отражаются абсолютно все процессы, происходящие внутри корабля и ракеты! — прокричал доктор Андерс. — Вы и сами должны об этом знать! Позвоните ему и попросите проверить!

Фаркхар схватил телефонную трубку и стал дрожащей рукой набирать номер. Доктор Андерс резко отвернулся и уставился в залитый солнечным светом прямоугольник окна.

«… ТРИДЦАТЬ ОДНА, ТРИДЦАТЬ, ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ…»

Фаркхар про себя костерил громкость космодромных репродукторов. А что, если Уитби все же солгал, как и Андерс? Они ведь могли действовать заодно… а что, если у Андерса тоже был аналогичный мотив…

«… ДЕВЯТНАДЦАТЬ, ВОСЕМНАДЦАТЬ…»

Наконец трубку на том конце сняли. Однако дежурный офицер связи отказался беспокоить Руководителя полета.

Фаркхар сыпал проклятиями, умолял, приказывал.

«ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ…»

Наконец в трубке послышался рассерженный голос Руководителя.

— У вас есть перед глазами показатели температурных датчиков? — прокричал Фаркхар.

— Разумеется!

— И все работает нормально?!

«… ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ…»

Теперь это был уже не голос Руководителя, а какое-то надрывное кряканье: — Конечно!

Фаркхар уронил трубку, словно она стала весить не меньше тонны, и, едва она стукнулась о поверхность стола, строение, в котором они находились, легонько содрогнулось, завибрировало, а шум голосов снаружи слился в единый рев, который с каждым мгновением все более усиливался и перекатывался из стороны в сторону, словно это был громадный снежный ком.

— Ушла! Поднялась!

Оба сотрудника службы безопасности устремились к окну и увидели медленно поднимающийся огненный столб.

Между тем трое мужчин продолжали оставаться на своих местах: Фаркхар у стола, Андерс — в пяти футах у него за спиной, Уитби — рядом с лабораторной стойкой.

— Ну вот, видите, — проговорил Андерс. — Все прошло нормально.

Уитби по-прежнему, казалось, всем телом вжимался в твердь стойки. — А знаете, Фаркхар, такая мысль действительно приходила мне в голову, — прошептал он.

— Господь свидетель, приходила. Но я не смог этого сделать, нет, даже из-за такого…

А потом он как-то разом обмяк; тело его расслабилось так мгновенно, что он едва не свалился на пол, голова упала на грудь, отчего прижимавшаяся ею до этого дверца шкафчика наполовину распахнулась.

И в то же мгновение на пол, словно горох из перевернутой пачки, посыпались градом крохотные пилюли — они ударялись о голову и плечи Уитби, после чего, отскакивая, падали на пол, разбегаясь веером маленьких белых точек. Скоро едва ли не весь пол в комнате оказался усыпан ими, а из шкафчика продолжали падать все новые и новые.

Фаркхар недоуменно посмотрел себе под ноги и поднял одну из капсул — на ощупь она была мягковатая, напоминающая дрожжевые таблетки.

Он перевел взгляд на Уитби. Тот стоял с бледным как мел лицом и широко раскрытыми глазами глядел, но не на Фаркхара, а куда-то ему за спину.

— Бог мой, Макс! — прохрипел он.

Фаркхар обернулся, слыша, как за окном продолжает нарастать торжествующий рев толпы. Голос диктора, срывающийся от восторженного напряжения, не мог заглушить этот рев:

«ПЕРВАЯ СТАДИЯ ПРОШЛА УСПЕШНО, ПЕРВАЯ СТАДИЯ ПРОШЛА УСПЕШНО…»

Он еще раз посмотрел на мягкую капсулу, после чего перевел взгляд на доктора Андерса. Узкое лицо химика исказила странная гримаса; он спокойно улыбался, словно собираясь произнести что-то неимоверно смешное.