Жезл маршала. Василевский

Василевский долго и пытливо смотрел на карту, на которой красным карандашом были отмечены позиции наших войск. И вдруг как выстрел его обожгла мысль: надо разделить Северный фронт на два фронта! Это намного улучшит оперативное руководство войсками, а значит, даст нам выигрыш. Своими мыслями он поделился с Шапошниковым. Тот выслушав своего подчинённого, резюмировал:

   — Предложение дельное, но, чтобы претворить его в жизнь, надо всё тщательно продумать. — На миг он задумался. — А что, если упразднить ещё и северо-западное направление?

   — Как вы быстро смекнули, Борис Михайлович! — улыбнулся Василевский. — Я и подумать не успел, а у вас уже есть решение.

   — Да нет же, голубчик, — басовито возразил маршал, — ничего я пока не решил. — Шапошников помолчал. — Ладно, идите к Верховному, а я попытаюсь связаться с главкомом юго-западного направления.

Василевский чётко изложил Сталину суть предложения Генштаба.

   — Что-то в этом есть! — воскликнул Сталин.

Похвала Верховного ободрила Василевского, даже голос у него окреп, стал звонким, как струна.

   — Управление фронта от этого только выиграет, и тогда удары по врагу будут наноситься вовремя и более ощутимые, — подчеркнул он.

   — Можно? — В дверях выросла тучная фигура Поскрёбышева. Он подошёл к столу и вручил вождю пакет: — Срочно, от товарища Жданова!

Сталин повертел пакет в руках, потом надорвал его и вынул листки.

«Иосиф, дорогой, — писал ему член Военного совета фронта Жданов, — посылаю тебе листовку, на которой запечатлён твой сын Яков. Немцы захватили его в плен. Я не нахожу слов, чтобы хоть как-то смягчить твою боль. Яков — твоя кровинка, и я знаю, как ты любишь его. Может, создать группу разведчиков и попытаться выкрасть его? У нас в плену есть немецкие генералы. Не обменять ли одного из них на Якова? Уверен, что Гитлер на это пойдёт. Если нужна моя помощь, дай знать. Обнимаю. Твой Жданов».

Прочитав письмо, Сталин развернул листовку. На снимке — Яков! Подпись гласила: «Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском. Чтобы запугать вас, комиссары вам лгут, что немцы плохо обращаются с пленными. Собственный сын Сталина своим примером показал, что это ложь. Он сдался в плен, потому что всякое сопротивление германской армии бесполезно».

У Сталина перехватило дыхание, лицо покрылось белыми пятнами, а тело вдруг обмякло, стало непослушным. С трудом он дотянулся до графина, хотел налить воды, но стакан выскользнул из рук и разбился.

   — Что с вами, товарищ Сталин? — Василевский подскочил к нему, помог подняться. Тот, тяжело задышав, едва выдавил из себя:

   — Воды...

Василевский схватил стакан и налил воды. Сталин пил медленно. Глядя на него, Александр Михайлович невольно подумал: «Что за письмо и почему оно так его взволновало?»

Сталину уже стало легче. Он смотрел на Василевского доверчиво, не мигая. В его глазах Александр Михайлович увидел великую тоску. Верховный деревянным голосом спросил:

   — Так о чём мы с вами говорили? — Он взял со стола конверт и вложил в него об листка.

   — Речь шла о разделении Северного фронта на два и ликвидации северо-западного направления...

   — Да, верно... — Сталин поднял поседевшие брови. — Хорошо, я подумаю и дам знать. Можете идти. Скажите Поскрёбышеву, чтобы послал ко мне Берия.

Сталин зашёл в свою комнату отдыха и посмотрел на себя в зеркало. Лицо серое, неживое, а глаза излучали тусклый, словно размытый тушью свет. «Крепко меня свело, мог бы и загнуться, не будь рядом Василевского, — подумал он. — Только бы не сболтнул в Генштабе, что меня так скрутило». Но снова вспомнил о Якове, и тупая боль пронзила его, по спине пробежал холодок. Заголосила «кремлёвка», но Сталин даже не шелохнулся. Телефон продолжал трезвонить. Шум давил на мозг, и Верховный снял трубку.

   — Кто это? — грубо спросил он.

   — Это я, Коба!

Сталин узнал голос Берия и резко бросил в трубку:

   — Пошёл ты к чёрту!

Несколько минут он посидел за столом, потом снова прочёл листовку. Чувство смятения не покинуло его. Он лихорадочно соображал, что же предпринять. Позвонил в Ленинград Жданову. Тот с ходу заявил, что немцы усилили натиск, группа армий «Север» в районе Шимска прорвала нашу оборону и вчера немцы заняли Новгород. У них полное господство в воздухе. Все силы бросили на проклятого немца, а он всё прёт!

Сталин сказал, что Ставка намерена разделить Северный фронт на два.

   — Как ты, Андрей, одобряешь?

   — Разумное решение!

Наступила пауза. Затем Жданов спросил, получил ли Верховный его письмо.

   — Андрей, оно меня опечалило... Где ты взял листовку?

   — Немцы разбрасывали их на передовых позициях наших войск.

   — Да, Яков в плену, и кто знает, что могут с ним сделать эти изверги. Лучше бы он погиб в бою.

Жданов как мог успокоил вождя, сказав, что Якова гитлеровцам не удастся склонить к измене.

   — В этом я уверен, и ты, пожалуйста, гони прочь такие мысли!

   — Спасибо, Андрей, спасибо, друг, — негромко произнёс Сталин. — А Ленинграду мы поможем. Его надо удержать любой ценой!..