Жиган

Проклиная в душе неизвестного владельца красных «Жигулей», старший сержант Сазонтьев застегнул белый ремень, накинул бушлат, нахлобучил фуражку и, сжимая в руке жезл, вышел на обочину шоссе.

Стылый морозный воздух обжег широкие скулы,

— Скоро, наверное, снег выпадет, — пробормотал Сазонтьев, растирая лицо широкими ладонями с короткими толстыми пальцами.

Вся его внешность выдавала в нем простого деревенского парня, который после службы в армии не захотел возвращаться домой к ремеслу механизатора, а прямиком направился в отдел кадров областного Управления внутренних дел.

Минут через пять на пустынном шоссе показались красные «Жигули» шестой модели. Сазонтьев вскинул жезл и жестом приказал водителю автомобиля остановиться.

* * *

Костыль почувствовал, как засосало под ложечкой.

«Твою мать, — выругался он про себя. — Какого хрена этот мент торчит на дороге в такую рань? Пантелей же сказал, что все будет тихо».

Он сбросил газ, уменьшил скорость. Мозг принялся лихорадочно просчитывать варианты. Проверка документов или хозяин настучал? Погоди, какой хозяин? Пантелей сказал, что он в отъезде. Может, все обойдется? Надо было с собой пузырь захватить. Дурак, не подумал.

Костыль остановился возле дежурного гаишника и, наклонившись к правой дверце, опустил стекло.

— В чем дело, командир? — беззаботно улыбаясь, спросил он.

— Старший сержант Сазонтьев, — вяло козырнул гаишник. — Права и документы на машину.

— Права? Это можно, — откликнулся Костыль, для виду шаря у себя в кармане.

В этот момент из кирпичного одноэтажного здания поста ГАИ вышел еще один милиционер в офицерской форме. Он держал руку на боку, возле кобуры.

«С этим не добазаришься. — Мысль просвистела, как пуля. — Пора рвать когти».

Не ожидая ни секунды, Костыль вдавил педаль газа до упора и рывком сбросил сцепление. Двигатель взревел, задние колеса завизжали, заскользили на подледеневшем грунте обочины, морозный воздух наполнился запахом обгорелой резины, паром и пылью.

«Жигули» повело в сторону, и сержант

Сазонтьев, рискуя быть сбитым, с невероятной прытью отскочил.

Наконец колеса зацепились за грунт, и машина рванулась вперед. Костыля вдавило в спинку сиденья подобно пилоту в набирающем скорость истребителе.

— Стой! Куда? — заорал лейтенант Евсеев, выхватывая из кобуры пистолет. — Стой!

Но «Жигули» уже выскочили на асфальт шоссе и, вихляя из стороны в сторону, набрали скорость. Костылю наконец удалось выровнять автомобиль на проезжей части, и, не переключая скорости, он разогнался до сотни километров в час. Лишь после этого он смог глянуть в зеркало заднего вида.

Посреди дороги, бессмысленно размахивая пистолетом, стоял лейтенант-гаишник и что-то кричал. Сержант, проверявший документы, ошеломленно вертел головой и вытирал лоб рукавом бушлата.

— Что, перессал? — засмеялся Костыль, бросая в рот сигарету.

Он прикурил и тут же глубоко затянулся, заполнив дымом легкие.

— Фу, — выдохнул Костыль. — С этими разобрался, а дальше-то что?

До места назначения оставалось еще километров сорок. Но уже через минуту вся областная ГАИ будет оповещена о дерзком поведении водителя красных «Жигулей». Если и не вся, то по меньшей мере ближайший пост, где его могут ждать. Костыль не знал, что делать.

Рвануть по проселку? Куда? Что потом? Бросить лайбу? Это означает только одно — не выполнить обещание и подвести под монастырь собственного брата.

«Ах, Игнат, Игнат, не уследил я за тобой, — укорял себя Константин. — Пока были вместе, ты рос нормальным пацаном, а стоило мне отправиться на выполнение долга перед Родиной, и тебя посадили на иглу».

Игнат был его младшим братом. Обоих на родной улице провожали многозначительными взглядами соседки и, переглядываясь между собой, говорили:

— Безотцовщина…

Накануне вечером Игнат прибежал домой в состоянии крайнего возбуждения. Мать, как обычно, была на работе. Константин сидел перед телевизором с бутылкой пива в руке.

— Ты чего? — спросил он.

С братом случилась настоящая истерика.

— Костыль, они меня попишут. Я из дому не могу выйти без денег. Я — покойник, понимаешь? Жмурик.

Константин резко встал.

— Заткнись! — оборвал он нервные причитания Игната. — Возьми себя в руки, ты же не баба.

Игнат кинулся на диван, обхватил руками голову и стал качаться взад и вперед.

— Не могу, не могу. Даже если они меня не пришьют, я все равно сдохну. Мне ширнуться надо, а там они.

— Что? — не поверил услышанному Константин.

— Вот, смотри. — Игнат рванул рукав болоньевой куртки и показал испещренное мелкими точками запястье.

— Давно? — только и смог спросить Константин.

— Какая разница? Год. Тебя не было, я же не думал…

— Сколько задолжал? Почувствовав какую-то надежду, Игнат вскинул голову.

— Две…

Встретившись взглядом с Константином, он отвел глаза и поправился:

— Три. Три косых.

— Ах ты, засранец…

Константин едва подавил в себе острое желание врезать непутевому братишке крепкий подзатыльник.

— Ты еще небось и у матери воровал?

— Ничего я не брал! — взвизгнул Игнат. — Я бы столько не задолжал.

Константин чувствовал, что Игнат говорит правду.

— Кому должен?