Жиголо

И вот сейчас ему вспомнились вещие слова бригадира. Как в воду глядел Максимыч. В штормовом житейском море закрутило, завертело лодку Федора. Может выбросить на грозные скалы и никто не протянет спасительную руку. Неужели и Ия так же, как и он одинока и поэтому тянется к нему?

Первый луч солнца попал в купе, а Федор все никак не мог определиться, с кем он? С союзе Ией или один? Ия проснулась. Молча встали. Перебросившись ничего не значащими фразами, позавтракали. Уже перед самой столицей Федор сказал:

– Когда приедем в Москву, я найду себе отдельную квартиру. Так лучше будет. А за то, что предупредила насчет Крокодила, спасибо.

– Деду может это не понравиться! – заметила Ия.

– Деду или тебе? – насмешливо спросил Федор.

– Ну, положим, глядя на тебя, я на месяц сбила охотку на мужиков. Так и скажем деду, что для сохранения потенции, ты съезжаешь на отдельную квартиру.

В словах Ии Федор почувствовал скрытую издевку.

– Можешь в любое время ко мне заходить! – поправился он поспешно.

Ия кривила губы.

– Когда снова причинный зуд появится. Ты это хотел сказать? Так вот знай, я до вашего брата не дюже падка. Глаза бы на вас не смотрели.

– Обиделась, что ли? – Федор смотрел прямо ей в глаза.

– При чем здесь обида? – воскликнула Ия. – Или ты ничего не понял? Тебя уберут как лишнее звено, как только ты свое дело сделаешь. А может быть потом и меня!

Федор по-волчьи в кривой усмешке оскалил зубы. От вчерашнего тепла в глазах ничего не осталось. Взгляд – стальной клинок. Смертельным холодком пахнуло на Ию.

– Сыграем в паре! Я согласен! – коротко сказал он.

Федор, наконец, определился. Бригадир Максимыч учил никому не прощать обид. С Крокодилом у него были свои счеты. И Купцу заодно отобьет охотку подличать.

– А ты хотел один? Против нас всех? – удивилась Ия.

– Ничего я не хотел! – огрызнулся Федор. – Подъезжаем! Давай вещи собирать.

– Да, вот еще что, – сказала Ия, – захочешь со мной откровенно поговорить по нашему с тобой делу, потерпи пока не выйдем на улицу.

– Ты думаешь, на квартире могут быть жучки установлены? – несказанно удивился Федор. – А как же наши с тобой отношения? Кто поверит, что ты против меня устояла? – с легкой иронией спросил он.

– Ой, только не строй из себя Аполлона Бельведерского. Захочу, ноги целовать мне будешь.

– Я?

– Да, ты! Хоть завтра!

Федор стоял с открытым ртом. Потом возмущенно воскликнул:

– Забыла? Извертелась ты вчера вся. Ха, ха! Она устояла… Кому скажешь, ржать как кони будут.

Ия презрительно улыбалась.

– Пошляк! Все правильно говоришь. Это была плата за твое согласие играть в паре. Если бы я тебе просто так предложила сделку, ты бы мне не поверил. Пришлось для убедительности на алтарь нашего с тобой успеха показать женские прелести. И в придачу козырь выложить – Крокодила. Цени. Не пожалела я ничего. Даже тело готова была в жертву принести. К счастью не понадобилась. Чудак, морковку я тебе для заманухи вывесила.

Федор стоял как оплеванный. Кого угодно на ровном месте могут уесть женщины. О…о, святая простота. Где элементарная логика? Представить жертвой собственную похоть. Вот кто на самом деле крокодилы – женщины.

Федор мысленно сплюнул. В купе заглянула проводница и, увидев надутые лица, спросила:

– Никак поссорились?

Глава XI

Таксист через час привез их в Ясенево к названному дому. Поднялись. Трехкомнатная квартира окнами выходила на Битцевский лес. Федор занес в прихожую чемоданы и мысленно похвалил предусмотрительного Купца. Их можно принять за молодоженов или молодую пару, живущую в гражданском браке. Паре легче оградить себя от любопытных взглядов и вопросов соседей. Пожалуй, если бы сейчас им встретилась говорливая соседка, Федору волей-неволей пришлось бы остаться с Ией. Хоть ненадолго и лишь потом хлопнуть дверью.

С приближением к Москве в нем крепло решение снять отдельную квартиру.

Нестерпимо хотелось видеть Викторию. А сюда он решил занести чемодан Ии да узнать поточнее адрес. Сейчас он мысленно искал благовидный предлог, чтобы «сделать ноги». И, кажется, нашел его.

– Дед, я так понял, с нами должен жить! – переминаясь с ноги на ногу, сказал Федор. – А я его рожу не могу видеть.

– Он отдельно от нас будет жить, – спокойно ответила Ия и тут же с издевкой добавила: – Раздевайся, я на твою целомудренность больше покушаться не буду… Красавчик.

Федор пропустил мимо ушей издевательский тон и угрюмо заявил:

– Я пойду, поищу себе отдельный угол. Как найду, приду за вещами.

Ия его остановила.

– Ты обиделся на меня? Зря. Пойми чудак, теша свою гордость, ты растаптываешь остатки девичьего стыда. Я ведь тоже человек и, как все хочу, нестерпимо хочу великой любви, хочу рыцарского поклонения, хочу больших букетов из луговых цветов, хочу записок в стихах. Было это у меня? Нет, не было. Рассказать, как было у меня? Молчишь? Я вижу, ты презираешь и брезгуешь мною. Бог тебе судия. Я бы сама тебя вышвырнула отсюда, да дело может стать. А демонстрации и капризы оставь своим дамочкам.