Жиголо

И мы оба начинаем плавиться в янтарном солнечном свете любви, превращаясь в плазменную подвижную массу, чтобы после взорваться в оргазме вечного счастья.

... Вечером мы отправились в ресторан, где мне предложили работу тапером. Дело в том, что старый пианист по прозвищу Гоу решил пойти на пенсию. То есть он заработал на маленький домик с палисадником и ему захотелось пожить для души. И я должен был занять его место.

В ресторане бушевала стихия праздника. По залу летали воздушные шары, пенилось шампанское и лоснились щеки.

- Великая жратва, - поморщилась моя любимая.

- Как говорится: по барабану и палочки, - примирительно проговорил я. - Люди отдыхают.

- Отдыхают? - передернула плечами.

- Сейчас будет выступать великий Гоу, - сказал я и захлопал в ладони: к роялю спешил упитанный и чуть притомленный мужчина, похожий на бюргера.

Он поклонился публике, сел за белый рояль.

Полонез! Маэстро играл шопеновский полонез, и без всяких сомнений, его руками водило по клавишам Божественное провидение. Потом раздался последний аккорд - и публика забушевала:

- Гоу-Гоу-Гоу!

Маэстро, сдержанно поклонившись, удалился за кулисы.

А между столиками шел вальяжный Хозяин ресторана. Одет был во всем белом. Более того, Хозяин был альбиносом и его алебастровые глаза таили зашифрованную опасность.

- Ну-с, друзья мои! Как наш праздник! - наступал, потом сел за столик, по-хозяйски осмотрел Анну. - Вы прелестны.

- Спасибо, - улыбнулась любимая.

- Как вам мой великий Гоу? - спросил Хозяин. - Я всегда чувствую великих. Я открываю звезды и новые миры, - похлопал меня по плечу. Догадываешься, о ком речь?

- Трудно догадаться, - неприятно хихикнул я.

- Публика любит музыку... - начал было разглагольствовать Хозяин.

Анна прервала его:

- Во время приема пищи, - и поправилась. - Во времена приема пищи.

- Что? - обиженно вскричал Хозяин. - Между прочим, музыка - это шум, который дорого стоит, - полномочным взглядом обвел свой ресторан. - За все надо платить, господа! - Указал на жующую публику. - На сытый желудок всякий музыку любит! - И снова хлопнул меня по плечу. - И вашему брату сладкий кусок достается, не так ли?

Я неопределенно пожал плечами и спросил:

- Можно встретиться с великим Гоу?

- А почему бы и нет, - оживился мой работодатель. - Хотя могу откровенно сказать: невыносимый характер. Фантазии всякие, - выразительно покрутил пальцем у виска.

- Любопытно, - сказал я на это. - Кто слишком высоко взял, тот не закончит песню.

- Вот именно, - фыркнул Хозяин. - Или закончит фальцетом. - И сделал широкий жест в сторону кулис. - Прошу!

За кулисами наблюдался привычный мир балагана, непостоянства, декламаций и нахальства. Сновали нагие девушки варьете. Тайком курила старая клоунская чета. На декорациях спал молодой художник-гей. Капризничал тенор.

У дверей гримерной мы остановились. Хозяин постучал в косяк:

- Гоу! - и открыл дверь.

Гримерная была буквально завалена цветами. Казалось, что слой цветочной массы, как сено, покрывал весь пол. У столика сидел уставший бюргер. Увидев нас в зеркалах, он плаксиво вскричал:

- Ну вот!.. Сколько просить: без стука не входить!

- Мы стучали, - заметила Анна.

- Стучать тоже надо уметь, милая моя, - сказал старый тапер со значением. - У нас общество людей, умеющих стучать. А о душе мало кто думает.

- Не умничай, Гоу, - вмешался Хозяин. - Ты же знаешь, я не люблю этого.

- Он не любит! - взвился великий Гоу. - Да, ты кто такой! Ты - червяк передо мной! Я из ничего создаю что-то, то есть музыку! А ты?

- А я создаю тебя, - рявкнул Хозяин. - Но ты мне осточертел! Пошел вон!.. Думаешь, тебя некем заменить - ошибаешься, - указал на меня. - Я из него сделаю звезду! Он будет у меня гвоздем программы! Гвоздем сезона!

- Я не хочу быть гвоздем программы, - промямлил я. - И сезона тоже.

- Почему это? - вскинулся Хозяин.

- Потому, что и гвоздь сезона бывает ржавым.

Через несколько дней я лежал в комнате и смотрел в потолок. Я подписал контракт на работу в ресторане, несмотря на то, что не хотел его подписывать. Так получилось, что подписал, и теперь лежал в комнате с больной душой и думал о чем-то своем. Потом появилась Анна, она была в вечернем платье:

- В чем дело, любимый? - удивилась. - Мы уже опаздываем.

- Куда?

- Прекрати издеваться, - погрозила пальцем. - Твой фрак готов, маэстро Хоу!

- Хоу - собачья кличка, - сказал я. - Мы теряем души и нас называют, как собак.

- Прекрати, - топнула ногой Анна. - Надо было раньше думать.

- Я вот и думаю: не послать ли к черту этого Хозяина, этот город, этот мир... - Почему ты это хочешь сделать?

- Скучно так жить, родная, - признался я. - Жить без души.

- А без мозгов весело? - заплакала.

- Не плачь, - поцеловал теплую отмель её глазниц. - Великие платят за искусство жизнью, маленькие зарабатывают на жизнь.