"Жигули" - блок цилиндров, система смазки, регулировка клапанов...("Сделай сам" №1∙1998)

Живителен сок березовый, и прежде его употребляли куда как часто.

Собранный по весне березовый сок разлить тотчас по бутылкам, положить в каждую по 2 ч. л. сахара, цедры с четверти лимона и по четыре изюминки. Закупорить как можно лучше и поставить до теплой погоды в погреб в песок, а когда жара грянет, то и на лед. Перед тем, как налить эту водицу в стаканы для питья, положить в каждый по 1 ч.л. сахара и, наливая, сильно мешать. Питье получится обильно пенистым и приятным.

• Витушки

Дрожжевое опарное тесто раскатывают в жгут, разрезают на куски весом 100–150 г. Каждый кусок раскатывают в виде овальной лепешки. Лепешки смазывают маслом и по длине сворачивают в рулет, концы его соединяют, плотно прижав, чтобы он не разворачивался. После этого рулет разрезают вдоль, разворачивают надрезы в разные стороны (как книгу) и укладывают на смазанные маслом листы, поверхность смазывают яйцом и выпекают.

Для теста (на 1 шт.): мука 75 г, сахар 7,5 г, масло 5 г, яйцо 1,5 шт., дрожжи 1 г, соль 1 г, вода 30 г.

Для смазывания противня на 10 шт.: масло 3 г. Для смазывания витушек на 10 шт. 1 яйцо.

• Оладьи из тыквы

Тыква, репа, брюква — самые популярные овощи прошлых веков. Полезные, вкусные — и блюда из них получаются аппетитными.

750 г очищенной тыквы нарезать небольшими кусочками, добавить 200 г рубленного репчатого лука и потушить на медленном огне до мягкости. Затем тыкву и лук протереть сквозь сито, положить 500 г вареного протертого картофеля (это, сознаемся, уже добавка современная, но она улучшает вкусовые качества, и ею не стоит пренебрегать), 2-3 яйца и столько муки, чтобы получилась достаточно густая масса. Ложкой выкладывать ее на сковородку с кипящим маслом или жиром и жарить до румяной корочки. Подать с медом, сахаром, сметаной, а самое лучшее, как едали прежде, — с грибной подливой.

Кусок свежей ветчины нашпиговать чесноком и положить на сутки в квас. На другой день поставить в духовку и зарумянить со всех сторон. Подавать с горчицей, тертым хреном и уксусом.

 «Роспись царским кушаньям»

«Имея наружность некрасивую — рост средний, грудь широкую, волосы рыжеватые, лицо круглое, белое, но совсем не привлекательное, глаза голубые без огня, взор тусклый, нос широкий, бородавку под правым глазом, также на лбу, и одну руку короче другой — Отрепьев заменяв свою невыгоду живостию и смелостию ума, красноречием, осанкою», — вот такой портрет Лжедмитрия I живописует современник. И верно, надо было иметь много смелости и смышленности, чтобы так обморочить Русскую землю.

У самозванца и того, и другого было довольно. Он ни от чего не становился в тупик, ни перед чем не робел, все казалось, ему нипочем. И забравшись на царство, он со всем справлялся, как будто это было для него дело обычное.

А к царствию готовился он долго. Сын бедного служшого человека из Галича, на пятнадцатом году Гриша Отрепьев постригся, бродил по разным монастырям, пока в Чудовой обители в Москве за «грамотность гораздую» не взял его к себе патриарх Иов. Бывая же с патриархом у государя во дворце, Гриша зорко присматривался к обиходу царскому, прислушивался к речам, особо к тому, что тайно шептали об убиенном царевиче Димитрии. И дал он слово себе и монахам чудовским, что станет-таки государем московским.

Волею судеб и боярским интригам благодаря сделалось дело на Руси невиданное: бродяга, обманщик, монах-расстрига взобрался на царский престол. В песне того времени поется:

На нас, Господи, разгневался,
На славное царство Российское,
На Российское царство, на Московское,
Дал, Господи, царя нечистивого…

При всем своем разуме и досужестве Самозванец «был человек легкомысленный, подчас ребячливый, нрава живого, нестойкого, без выдержки». И мудрено было такому человеку усмотреть за каждым своим словом, за каждым шагом. Домашняя жизнь царя стала подвергаться сильному осуждению.

Во время царского столованья не по обычаю играла музыка, пелись песни; перед обедом он не молился, после обеда не умывал рук. Среди прочего упрекали Лжедмитрия и в том, что не ложился он спать после обеда, что считалось проявлением неуважения к заветам предков. Еще великий князь Владимир Мономах поучал детей своих: «… не только человеку, но и зверям и птицам Бог присудил отдыхать в час полуденный». И послеобеденный сон не менее трех часов соблюдался на Руси свято.

Бурю негодования вызвало и желание Дмитрия Самозванца в угоду польской знати ввести в обиход царского стола телятину. В России же в то время резать теленка, чтобы полакомиться нежным мясом, крестьяне считали преступлением, и запрет этот не решались нарушить даже цари.