Жил-был мальчик (СИ)

Кто еще… Хотя вопрос определенно бессмысленный и глупый. Это же Жнецов, которому все нипочем. Который не мерзнет, не страдает похмельем и вообще ничего «не». Жнецов, с которым мы с самой середины декабря никак не можем заныкаться в какой-нибудь темный угол и немного побыть наедине. Жнецов, у которого есть своя комната, кстати, и, я очень надеюсь, нескрипучая кровать. Впрочем, я, кажется, уже согласен даже на пол. Или в той самой котельной, рискуя ошпарить зад.

Согласен не столько на потрахаться, сколько утолить свой тактильный голод и трогать-гладить, опять трогать. Обнимать, цепляться ногами за пояс, целовать, задирать футболку, и… Только тактильный голод, да, Кирилл, продолжай себя обманывать.

Перевожу помутневший взгляд на вернувшуюся из дома Снежку. Они с Ленкой вроде как делят один шезлонг, одно одеяло и один пивной стакан на пол-литра, наполненный не то все тем же глинтвейном, не то просто прихваченным из города винищем.

Запах дыма перебивает даже чертову корицу, и в потемках по цвету пойла сразу и не угадать.

Снежка, Саня, Ленка, занятый за домом невесть какой херней на пару со Жнецовым Диман… Кажется, что минимум с тремя из них я живу, и не просто в общаге, а на двух квадратных метрах. И не сказать, что устал или вроде того, но странновато немного. И на каникулах, и в универе постоянно видеть одни и те же лица.

Через год или два срастемся совсем.

Впрочем – замечаю краем глаза мелькнувшую красную куртку Влада – не сказать, что я был бы особо против.

Не был против вообще.

Оставшаяся часть нашей маленькой компании присоединяется чуть погодя, как раз когда Снежка делает контрольный звонок матери и доверительным шепотом сообщает, что мы вообще-то уже ложимся спать и, да, Лена будет спать с ней.

Лена, не Влад.

Точно не Влад.

Владу она спихнет Кирилла.

Ха-ха, как смешно. Давай, юморни еще, что вы решили не трахаться до свадьбы, а чтобы он вытерпел, ты подарила ему меня. И все ок, не переживай, мам, моя честь не будет запятнана – Кир отработает за двоих.

Пялюсь на нее исподлобья, натянув капюшон пуховика по самые брови, старательно излучая лучи сарказма.

Так старательно, что этот бы энтузиазм да в нужное русло. Ни одной пересдачи бы не было. Да что там пересдачи – у меня бы ни одного экзамена не было, сплошь одни автоматы, но… Я это я, увы.

Снежка скидывает вызов, тщательно проверяет, действительно ли отключилась, и только после этого поворачивается ко мне.

– Какие-то проблемы?

– Нет-нет-нет… Продолжай и дальше говорить маме, что я сплю вместе со своим парнем. Можешь в следующий раз уточнить, что у него в комнате узкая полуторка и спит он прямо на мне.

Ленка заливисто смеется, а Снега тянется за их импровизированным бокалом. Делает глоток и пожимает плечами.

– Для мамы – это мой парень, так что не попси тут. И вообще, застегни куртку, я не хочу тебя лечить.

Если бы физически это было возможно, мои глаза совершили бы полный оборот. Три оборота. Тоже мне, блядь, заботливые родители. Один с менингитом, вторая наверняка вспомнит пневмонию.

– Кого делим, девочки? – Влад материализуется прямо за шезлонгом и коленкой опирается на шаткую спинку. Снежка тут же запрокидывает голову и даже терпит, пока Жнецов стряхнет налипшие на ее шапку снежинки. Ленка же, в свою очередь, пытается спихнуть его ногу и довольно сильно лупит по бедру. Успевает аж три раза, а после он перехватывает ее запястье и сжимает в своих пальцах.

– Наш старшенький разбушевался. Потому что я сказала маме, что ему придется спать в твоей комнате.

Жнецов глубокомысленно кивает, отпихивает вторую Ленкину руку и, улучив момент, перехватывает девчачью кружку. Набирает полный рот вина и едва проглатывает. Еще и умудрился не облиться, гадина!

Ну никакой вселенской справедливости!

– Так, может, поменяешься с ним? Я сплю голым, знаешь ли. Вдруг это отразится на его психике.

Сглатываю и растягиваю губы в самой милой из всех тех, на которые способен, улыбок.

– Ничего страшного. Можешь спать хоть с динозавром на члене, я уйду на диван. К Сане.

К Сане, что в это время молчаливо постигает дзен, но, услышав свое имя, закашливается, подавившись недоглинтвейном, который послушно цедит. Тут же сочувствующе стучу его по спине, краем глаза успев заметить, что Снежка кидает на переменившегося в лице Жнецова просто зверский взгляд.

И напрягаюсь.

Что это сейчас было вообще?

– Эй, ты живой? – интересуюсь у красного как рак друга, но тот только отмахивается, убирая с лица отросшую за полгода челку.

– Попытка захлебнуться прошла неудачно, спасибо. Что ты там говорил про диван?

Открываю рот было, чтобы действительно мстительно попросить его подвинуться этой ночью, но Жнецов тяжело опускается рядом со мной, притащив откуда-то припорошенный снегом раскладной стул.

– Ничего.

Улыбается Сане во все свои тридцать два, но выходит у него премерзко. И как-то предупреждающе, что ли. Что за новая волна бреда? Не ревновал столько времени, а тут начал вдруг?

Странно и мало похоже на правду.