Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Приехали, припарковались у подъезда. Эдуард Николаевич встречает в коляске. Юра Александров – как нянька. Лариса Александрова, его жена, помогает по дому. Трое их – вот и вся компания. И мы привалили. Вшестером. Девушки наши бросились помогать по хозяйству. Но сначала Успенский предложил ринуться к морю. И мы – впереди Успенский на коляске, ведомой Юрой, – косяком вслед за «вождём», вертя головами по сторонам и вдыхая морской воздух, зашагали в направлении пляжа. Погода чудная. Анапу не узнать. Я с девяностых не был здесь. Пляж, инфраструктур – всё очень сильно изменилось. Калифорния какая-то. Идём. Юра с Успенским строят планы, спорят. Концерты «Гавани» в Анапе уже осенью намечают, конечно же. Мы с Саней Хегаем слушаем, погружаемся в атмосферу диалога и тоже участвуем, какие-то советы деловые даём. Юра Александров, у него планов громадьё:

– Летом туристов и местных в Дом культуры не загонишь, а осенью, и особенно зимой, – «пожалста». Делать на пляже им, приезжим «пансионерам», нечего. Холодновато. Вот и заполним залы, программа весёлая, популярная в народе. Люди-то помнят ещё, надо пробовать. Придут!

Вот как тут не поверить в выздоравливающего Успенского? Только вот на ноги встанет, и всё снова закрутится, завертится вокруг него.

Вечером собрались за столом. Гитара, баян, песни, анекдоты. После прогулки на пляж он притомился и прилёг, а тут опять ожил, с кем-то спорит по телефону. Мы завели с Хегаем песню, из его любимых: «Я завтра брошу пить, вот удивится свет…» Он, сидя в коляске за столом, почти весь текст пропел. Юра Александров сказал, подойдя к нам, что Эдуард Николаевич ожил с нашим приездом. Повеселел. Но не ест ничего.

– Не могу, ребята, честное слово, вот винца красного выпью, может, укушу чего-нибудь, – говорит Эдуард Николаевич.

Потом он лёг на кушетку у дверей и долго говорил по телефону со своим юристом Костей по поводу авторских прав «Союзмультфильма» на дальнейшее использование бренда «Простоквашино». Его мозг всё время был чем-то занят. Потом попросил принести винца, лёг и сказал: «Не уходите, я не сплю, я слушаю, попойте ещё». И мы с Хегаем пели «гаванский» репертуар под гитару и баян. Он тогда нам сказал: «Учитесь бороться, ребята, пока я жив!» Мы не знали тогда, что метастазы были уже и в печени, и в мозге.

Наступило утро. Эдуард Николаевич детский писатель, а в нашем «бардовском» составе ребёнок один – Мелисса, ей пять лет было. Конечно, всё внимание ей. Он час с ней болтал, сидя в коляске, – даже не понимаю, о чём можно с пятилетним ребёнком час говорить и удерживать её внимание. Подошёл я незаметно, встал рядом с коляской, а они смеются в покатушку над чем-то, и Успенский книжку держит на коленях, что-то смешное спрашивает, как это он всегда умел: задавал неординарный вопрос, но ещё не догадываясь, куда «кривая юмора» поведёт его дальше, а все зависело от ответа ребёнка на вопрос. И тут же решение и молниеносная реакция – новый вопрос и развитие сюжета.

Ему всегда нравился сюжет, история. Как песня в Кейптаунском порту», где всё понятно: «…Пришли с моря французы, решили отдохнуть, … в кабаке англичане: драка, мордобой с поножовщиной, кровь рекой! А виноват боцман: не доглядел. И где искать новую команду? «Быть или не быть» и «Кто виноват?» Драма, трагедия и… катарсис! Вот песня! Вот образ музыкально-поэтический! А это что: «Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду…» или пургу… и так сорок раз…»

Он считал, что в песне должен быть смысл. Должно быть либо смешно, либо интересно. А иначе – зачем?

Это была последняя его поездка в Анапу.

* * *

P.S. Сегодня, 14.08.2018, в 22:00 умер Эдуард Николаевич Успенский. Врачи «скорой» приехали в 23:00. Видно, врачи тоже торгуют информацией: не дождались утра, «растрезвонили». В 23:30 уже вся страна узнала о кончине великого детского писателя и нашего современника. Мир как будто опустел. Нет Успенского. Закончились его сказки.

Мир затих, что дальше? Что-то должно произойти, как это бывает после недавних уходов великих и знаменитых – не будем перечислять. Не будем торопить время. Успенского нет, и уже режиссёрам и ведущим не нужно «бодаться» с его «сложным» характером.

Когда восходят звёзды – Мир делится пополам!

Похоронили «Адмирала детской литературы» в хорошем месте, на Троекуровском кладбище, рядом с друзьями: справа – Владимир Войнович, рядом – композитор Шаинский, меж двух Владимиров – хоть желание загадывай (если бы сбылось!), рядом же – замечательный актёр Георгий Тараторкин, а ещё через некоторое время похоронили рядом Романа Карцева. Хорошая компания.

Венки от Президента и от Правительства. Телекамер и на кладбище было много, а мы думали: никто не приедет. Любят у нас покойников. Больше, чем живых.

А документы и орден Успенского «За заслуги перед Отечеством» так и не нашли. Алексей Морозов, архивариус программы «В нашу гавань заходили корабли», сделал запрос, и вот ответ дословно: