Жил-был раз, жил-был два

Это не могло быть случайностью. Габриэль внимательно изучил карту. Шале, затерянное в сердце Карпат… Эта часть Польши притягивала его взгляд как магнит. Он снова подумал о корнях, беспорядочно свисавших с потолка на картинах художника: деревья… Потом о несоразмерном портрете Хмельника в его особняке. О том, каким чувством собственного превосходства и высокомерием Хмельник был проникнут на нем. Еще один способ сказать, как и на картинах с лицами: «Вы видите, но не знаете». Что скрывал его взгляд? Что скрывало это шале? Писал ли Хмельник свои ужасы там?

Габриэль быстро порылся в карманах куртки и вытащил бумажку, на которой Симона Хмельник записала свой номер телефона. Заколебался: позвонить означало снова привлечь внимание. Но он не видел другой возможности все выяснить.

Она ответила после второго гудка, рассказала, что шале принадлежало мужу всегда и что после его смерти никто туда и ногой не ступал. Когда она пожелала узнать, почему Габриэля это заинтересовало, он объяснил, что по-прежнему разыскивает картины, похожие на ту, что была у него: может быть, ее супруг именно там писал или хранил их? Он даже готов съездить в Польшу, просто чтобы проверить.

Она не возражала, но не знала, где ключ от шале, – она его так и не нашла. Габриэль убедил Симону дать ему хотя бы адрес. Он сумеет войти, ничего не взломав. Он же был жандармом, так что знает, как действовать.

Пообещав, что расскажет ей потом всю правду, он повесил трубку, не сводя глаз с того, что набросал на клочке бумаги. В его глазах снова появился блеск: охота продолжается.

Он сверился с Интернетом: Польша – это два часа на самолете, и, как и во все страны Европы, не требовалось ничего, кроме удостоверения личности. Габриэль спешно перешел на сайт заказа авиабилетов. Ближайший рейс: Лилль – Краков. Вылет в 18:05, и доберется он туда по грошовой цене. План, сложившийся у него в голове, был предельно четким: в Кракове он арендует машину и отправится в Бещады. Потом поедет в Белосток.

Ему оставалось меньше трех часов. Аэропорт Лилль-Лекен находился всего в десятке километров.

Можно успеть.

70

Охотиться за фотографией, как если бы речь шла о подозреваемом, которого нужно взять любой ценой.

Поль знал, что, добравшись до происхождения этого снимка, он раскроет одну из граней истины. Как если бы он много часов ехал по нескончаемому туннелю и вдруг мало-помалу впереди забрезжил огонек, который становился все ярче и ярче, пока не превратился в дневной свет, брызнувший в лицо.

Зазвонил мобильник. Мартини.

– Пришли данные от нашего телефониста относительно Ванды Гершвиц, – заявил его заместитель без вступления. – На самом деле ее звали Рада Бойков, тридцати пяти лет, последние три года проживала в доме в центре маленького городка Аллюен, находится на бельгийской границе, с французской стороны. Это в двадцати километрах от Лилля…

Поль выехал на западную часть столичной кольцевой дороги – уже забитой, хотя еще не было и четырех часов дня. Прибавил звук в колонках, соединенных с телефоном через Bluetooth.

– Документы у нее вроде бы в порядке, полицейского досье нет, в картотеках тоже ничего подозрительного. Больше ни о ней, ни о ее происхождении на данный момент ничего не известно. Сейчас мы проводим анализ ее звонков, как входящих, так и исходящих, но один номер настойчиво пытался с ней связаться в последние дни: телефон некоего Реми Барто, хозяина пивной в Аллюене. Я позвонил ему. Рада Бойков работала у него официанткой с тех пор, как обосновалась в городке. Он забеспокоился, когда она вдруг пропала и перестала подавать признаки жизни.

– Ну еще бы, – заметил Поль, резко тормозя в преддверии пробки.

– Барто рассказал мне о Москато. По его словам, с конца августа Габриэль регулярно приходил ужинать в пивную. Слово за слово, улыбка за улыбкой. Много раз хозяин видел, как тот поджидает его служащую в машине после работы. Вот тогда у этих двоих все и началось…

Это совпадало с версией Габриэля. Рада Бойков порвала с мафией и укрылась в приграничном городке, где он отыскал ее благодаря телефону, полученному от вдовы Хмельника. Он понаблюдал за ней, потом приударил, привез в свою квартиру в Лилле. Дальнейшее Поль знал.

Жандарм в свою очередь сообщил заместителю, что судебные процедуры относительно виллы Траскмана запущены: начальник местной полиции, проинформированный о вновь открытом деле, взял на себя расследование. Потом Поль быстро свернул разговор. Ему следовало сосредоточиться: машины и мотоциклисты выскакивали со всех сторон, подрезали, гудели. Через полчаса, весь на нервах, он въехал в город через Порт-Дофин, поднялся по авеню Бюжо и улице Коперник. Потом свернул и через пять минут припарковался наконец на автостоянке Клебер-Трокадеро. Выйдя из машины, он вздохнул с облегчением. Последний час за рулем был чистым кошмаром для медведя, который редко спускался со своих гор.