Жил-был раз, жил-был два

– Из-за всего этого, – продолжил хозяин, – я совсем расклеился, я не смог спасти свой первый брак. Да, мне есть в чем себя упрекнуть, это уж точно, но те две девочки-неразлучницы не были ангелочками. Совсем нет.

Дверь в глубине открылась, жена нетерпеливо махнула ему. Она разрывалась между завтраками и отъезжающими клиентами. Поль знаком показал ему, что беседа окончена, и тоже встал. Подождал, пока женщина закроет дверь, и угрожающе наставил палец на Таншона:

– Форма, которая сейчас на мне, не позволяет набить тебе морду. Но не исключено, что в скором времени я вернусь. В качестве клиента.

Оказавшись снаружи, Поль почувствовал желание заорать, но поберег свой гнев для дочери.

32

Девять часов. Открыл ему Давид Эскиме, один мокасин на ноге, другой в руке. На нем были бежевые льняные брюки и идеально отглаженная белая рубашка. Он зачесал свои волосы цвета воронова крыла назад и благоухал.

– Поль?

– Мне нужно поговорить с дочерью.

Он зашел в квартиру, как к себе домой. Несмотря на то что легла Луиза очень поздно, она уже сидела на кухне, окно которой выходило на паркинг бригады, и поглощала гренки с маслом, обмакивая их в кофе. Из радио на батарейках, стоявшего между микроволновкой и корзинкой с фруктами, несся хит Элвиса. Она вопросительно посмотрела на отца, когда тот выключил звук.

– Мне нужно с тобой поговорить. Один на один.

– Господи, папа, сегодня воскресенье и еще девяти нет! Ты не можешь так вваливаться к людям и…

– Все нормально, – попытался унять ее Давид, заканчивая обуваться. – Я все равно ухожу.

Он посмотрел на Поля, словно укоряя за вторжение, потом наклонился поцеловать Луизу:

– Увидимся вечером. На этот раз твоя очередь поспать дома.

Луиза послала ему слабую улыбку. Мужчины пожали друг другу руки. Без теплоты. Давид вышел и закрыл дверь.

– Почему ты его не любишь? – спросила Луиза, когда они остались вдвоем. – Давид хороший человек и постоянно старается сблизиться с тобой. Придет момент, когда ему это надоест.

– Проблема не в нем, а в… В этой его похоронной конторе. Свой бизнес он передаст наследникам, как это сделал его папаша-алкаш. А я, видишь ли, с трудом себе представляю, как мои будущие возможные внуки до конца своих дней будут укладывать в гробы жителей Сагаса.

– Прорицатель, как всегда…

– Короче, я пришел по другому поводу. Я возвращаюсь из гостиницы «У скалы». Виделся с Таншоном.

Она не обратила внимания на его слова и шумно вгрызлась в свою гренку. Поль хлопнул ладонью по столу. Кружка с кофе подскочила. Глаза Луизы остановились на открытой книге, висевшей на серебряной цепочке, которую он сунул ей под нос.

– Внутри была видеокарта из камеры Жюли. Тебе описать один из двух содержащихся на ней фильмов?

Луиза внезапно перестала жевать. Мгновением позже она покраснела, как пион. Словно в замедленной съемке потянула к себе подвеску, потрогала пальцами секретное отделение.

– Кто… кто его видел? – пролепетала она.

– Кроме меня и Таншона, никто. Пока что.

Она вдруг вскочила. Повернувшись спиной к отцу, оперлась о столешницу рядом с раковиной. Устремленный на нее взгляд отца был невыносим. Поль ничего не говорил, и они простояли так полминуты, показавшиеся обоим вечностью. Первым решился прервать молчание он, произнеся единственное слово:

– Почему?

Луиза сделала глубокий вдох и обернулась:

– Почему? Потому что мы были двумя семнадцатилетними девчонками и жили в Сагасе, вот почему. В Сагасе, папа, не в Лионе, не в Шамони и даже не в Клюзе. А в Сагасе. В Сагасе с его зэками, заводами и депрессиями. В Сагасе с его проклятой черной смертью, которая заставляет нас глотать пилюли с витаминами, если мы не хотим закончить дни с задницей в инвалидном кресле из-за остеопороза. Вот почему.

– И ты считаешь, что это оправдывает твои действия? Я даже не говорю о… о том факте, что ты спала со зрелым мужчиной, когда тебе не было и восемнадцати. И хоть для меня это невыносимо – интересно, как это понравится Давиду, – я почти готов смириться. Но шантаж? Вымогательство денег?

Она утерла глаза, полные слез, рукавом свитера:

– Я знаю, что это ничего не меняет, но… идея была ее…

– Конечно… Она же не может возразить.

– В первые несколько раз мы и не думали что-то снимать, это пришло в голову только потом. Поначалу я просто… решила попробовать. Я хотела…

Она замолчала, начала убирать со стола, как будто отец неожиданно растворился в воздухе. Поль схватил ее за запястье:

– Чего ты хотела? Разрушить семью? Развлечься со взрослым мужиком, пока его жена спит через две комнаты от вас? Наказать меня за то, что я пытался воспитывать тебя как умел? Так чего, а? Ну же, объясни!

Она сжала в пальцах ложку. Костяшки побелели.

– Поступить, как она. Я только хотела поступить, как она.

Полю понадобилось время, чтобы переварить новую информацию:

– Ты хочешь сказать, что Жюли встречалась с кем-то в момент своего исчезновения?

– Не в момент исчезновения… Все случилось годом раньше, летом две тысячи седьмого.

33

Как и Поль, Луиза, рухнувшая обратно на стул, казалась раздавленной.