Жил-был сталкер

Макса сотрясал новый приступ хохота. Маркиз сообразил, что выглядит забавно, как кокетка в поисках зеркала, размышляющая о том, какие аксессуары подойдут к новому платью. Поэтому он тоже засмеялся. Он умел смеяться над собой, может, потому над ним редко смеялись другие. По натуре он был человек заводной, вспыльчивый, вернее, запальчивый, но умел это контролировать. Его любили. С ним было легко – и он старался, чтобы людям с ним было легко. Он умел слушать. Он три года безропотно ходил в Зону «щенком» и учеником – и даже суровый Макс признал его сталкером, а Макс и признает всего-то с десяток ребят. На службе он тоже не корчил из себя Шерлока Холмса, как часто делают молодые полицейские из кино, да не только из кино. Он помалкивал, даже если твердо знал, что опытные сыщики делают не то, и свое мнение выражал больше в курилке или за банкой пива, да в такой деликатной форме (полунамек или предположение), что на него не обижались и его не затыкали. Он всегда начинал с «а если…», в глазах его горел огонек юного энтузиазма и готовности стереть с лица земли всю преступность разом. Огонек зажигать было совсем нетрудно, потому что стереть преступность он был готов… а сталкеров преступниками не считал. Он учился. Не стеснялся спрашивать и охотно слушал советы. Более того, он им иногда следовал. Короче, он всем был симпатичен, контактен, открыт – вот никто и не знал ничего о его прошлом, личной жизни и уж тем более о Зоне.

Сталкеров-полицейских в природе еще не было. За Зону карали сурово: в первый раз шесть месяцев, во второй – шесть лет. Правда, для этого надо было вляпаться прямо у Зоны, да еще с товаром. Таких случаев было мало. Попадались в основном еще зеленые: набрели на хороший товар, нахапали и перлись с полным мешком прямо на полицейский пост, не глядя по сторонам. Таких не особенно и жалели. Неизбежные потери.

Маркиз, как и всякий сталкер, предпочел бы пост патрульным. Патрульные – ребята крутые. Они не спрашивают и не арестовывают, хотя должны. Они стреляют. На любое шевеление в Зоне следует автоматная очередь – это в лучшем случае. Чаще они стреляют из пулемета. Правда попадают редко, потому что дураков среди сталкеров нет… а те, что есть, носят комбинезоны и отделываются сломанными ребрами. Если же иногда патрульные ловят сталкера живым, то по инстанции передают уже не то, что поймали, бьют зверски, человек все равно инвалидом остается. Им все с рук сходит, потому что сталкер – он кто? Выродок, мутант, ублюдок, отброс. Не человек – сталкер.

Наверное, в патрульные отбирают ребят с патологической ненавистью к сталкерам. Маркиз однажды из любопытства с одним познакомился в городе, пил с ним в баре и ненароком разговор завел о Зоне. Ох, что было! Вполне нормальный до того парень в секунду преобразился. Даже руки затряслись. Он все высказал о сталкерах. Это хуже, чем маньяки, чем садисты-убийцы. Их нельзя судить. Их даже убивать надо медленно. Для них еще казни не придумали. Пристрелить – это мало.

И так под шесть порций коньяка, ни разу не повторившись. Правда, платить за коньяк не забывал, даже Маркиза угостил. Маркиз все рукав опускал, чтобы патрульный грешным делом зеленого браслета не заметил, черт его знает, может, ему знаком сталкерский талисман.

Впрочем, ни один сталкер не продал ни одного браслета. Их носили сами: неширокий ободок из неяркого зеленого пластика – и никогда никому не говорили об этом. Патрульному неоткуда было знать, что это за штука, но на всякий случай Маркиз рукав не задирал. Повода нервничать, собственно, не было. Подарки Зоны носили все, у кого на это были деньги. Патрульные – не носили, потому что денег не было. Особенно дороги были «черные брызги» – матово-черные шарики, не отражающие и не и не поглощающие света, твердые до того, что их невозможно было просверлить, потому их оплетали золотом или платиной и носили в основном понемногу, маленький шарик и один весил весьма ощутимо, а колье – до килограмма. Нарасхват шли «кольца», хотя руки такого размера попадались редко, а уменьшить «кольцо» никому не удавалось. Серебристые браслеты пользовались большой популярностью у богемы – они были тонкие, изящные, все разного оттенка, и звездочки варьете цепляли их по несколько штук на каждую руку, если, конечно, имели богатых покровителей. Каждый такой браслетик стоил ровно месячную зарплату молодого полицейского по прозвищу Маркиз.

За такими «подарками» в Зону и ходили. Пять раз в году выходные потратишь – будешь весь год жить как госслужащий, раз в месяц – как банкир, а чаще… чаще не ходил никто.

Деньги уходили легко: Маркиз, при всей его неприхотливости, любил некий комфорт и имел дорогостоящие привычки вроде сшитых на заказ костюмов и выдержанного коньяка. Но он по сути своей был умеренным, костюмов имел всего пару, предпочитая джинсы да куртки, при сослуживцах пил не пятидесятилетний коньяк, а баночное пиво и недорогие вина – словом, не выделялся. И в Зону он ходил не за деньгами. Он хотел ЗНАТЬ, понимать ее, а не просто жить за ее счет, как альфонс. Он был самым любопытным сталкером.