Жил-был сталкер

Они вообще не понимают, ради чего некоторые аборигены ходят в Зону, где на каждом шагу неприятности да ловушки, а под каждым кустиком смерть. Тут свои-то не хотят признать за человеком право жить так, как ему нужно. Не каждому объяснишь, что и в городе можно под автобус попасть, если быть дураком. Конечно, в процентном отношении в Зоне или из-за Зоны гибнет больше народу, чем под автобусом, да вот каждый свою дорогу выбирает сам. Здесь ты с Зоной один на один, а напарник нужен большей частью для того, чтобы было кому вытаскивать, когда Зона поцелует. Здесь все зависит от тебя. Дураки и растяпы, даже если им удается сюда попасть, не выживают. Сволочи – тоже. Здесь человек проявляется во всей своей красе. Нет людей надежнее сталкеров.

А собственно, Маркиз и сам не смог бы сформулировать, зачем народ ходит в Зону. Поначалу за деньгами, да и потом тоже, не без того, да не главное это. Уже не могут жить без Зоны. Как наркотик. Дольше нескольких месяцев никто не выдерживает.

Переставали ходить только те, кто не мог физически, те, у которых Зона что-то отнимала. У Маркиза пока руки-ноги были на месте и никаких особенных отклонений вообще не замечалось. Сила необыкновенная? А кто об этом знает? Некоторые сверхъестественные свойства – пространство, кем-то свернутое, разворачивать? Тсс….

Маркиз открыл глаза. Голова не болела. Он осторожно потянулся, сел. Розовая мазь впиталась, синяки немного потускнели. Комбинезон удалось надеть без проблем, а вот зашнуровать кроссовки оказалось труднее, пальцы слушались выборочно. Робби скептически улыбался.

– И куда ты направился, брат по разуму? – спросил Лесли, и тоже скептически. – В Зоне ветер, тебе нельзя.

Маркиз только глянул. Лесли демонстративно содрогнулся. Сволочь.

– Шарль, ты идешь? – спросил Маркиз.

Робот пытался не выпустить его с базы, пришлось вытащить из него аккумулятор. От этого усилия искры из глаз посыпались. Стало явно светлее. Шевелить пальцами было больно.

В Зоне был ветер. Погода не аномальная, потому что погоды в Зоне не было вообще. Не бывало тут ни жарко, ни холодно, дождь не шел, ветер не дул. А если уж поднимался маленький ветерок…

Дуло довольно сильно, и Маркиз никак не мог сконцентрироваться. Шарль смотрел выжидательно, но молчал. Любопытно, чего ж он так прицепился к такому нецивилизованному землянину? Который не понимает высших целей высокоразвитых собратьев и даже не желает слушать их доводы. Который строит из себя защитника прав землянина и Земли, но судит со своей колокольни. А колокольня у него, известно, сталкерская. Лесли уверен, что Маркиз просто боится лишиться источника дохода. Кларк вообще думает, как бы этого Маркиза от общества изолировать. А вот что думает Шарль… Помнит, наверное, как Маркиз его обратно человеком сделал, а что оно случайно получилось, Шарля отчего-то не волнует…

Порыв ветра сшиб зазевавшегося Маркиза с ног. В воздухе загудело, замелькали голубые искры. Что-то новенькое, никогда о таком не слышал.

Маркизу стало страшно. Если сталкер с его стажем чего-то о Зоне не знает, дело плохо. Значит, некому было рассказать. Значит, свидетелей не осталось. Значит, надо пользоваться выбросом адреналина и выкручиваться. Искать убежище. Он попробовал встать. Ветер ударил в грудь, отшвырнул на несколько шагов назад, прямо в «ежовые рукавицы», слава богу, не лицом. Маркиз выбрался из колючек, подниматься не стал, пробежался на четвереньках до огромного пня, прислонился к нему спиной. Ветер опрокинул его на бок и откатил в сторону. Маркиз вцепился в траву (даже пальцы с перепугу обрели цепкость), но ветер был беспощаден. Маркиз сообразил, что его относит к оврагу, а туда ни в коем случае нельзя, оттуда не вылезешь. Он поднял глаза к небу: все было как обычно, те же яркие звезды. Черт, а Шарль?

Под непрестанным ветром Маркиз ухитрился перевернуться на живот, вжался в землю, уперся ногой в корень, схватился за стебель «ромашки» – крепкого и вроде бы безобидного растения с лепестками в полтора метра. Добившись положения поустойчивее, он поискал глазами Шарля и… обалдел.

Шарль стоял на том же месте, наблюдая за Маркизом сочувственным взглядом. Вокруг него не было ветра. Ни один листочек не колыхнулся. Травинка не шелохнулась. А вокруг Маркиза бушевало, деревья гнулись «ромашка» раскачивалась, будто действительно была цветком, белые лепестки гремели, как железные. Шарль в нескольких метрах – и ни ветринки… Почему?

«Ромашка» выдралась из земли, корень хлестнул Маркиза по лицу, а из образовавшейся ямки вылезла головка «земляного дракончика». Если еще этот цапнет, считай, все…

Ветер усилился, подталкивая Маркиза к оврагу все ближе и ближе. Он уже и зубами цеплялся за траву – не помогало. Шарль не двигался, а Маркиз был чересчур горд, чтобы позвать на помощь пришельца. Даже этого.