Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться

Большинство источников говорят о том, что в России число отказов от детей с синдромом Дауна составляет 85 % новорожденных отказников. Дальнейший жизненный путь такого младенца представить нетрудно. Если его минует участь ранней смерти от сопутствующих синдрому болезней и пороков развития, то после роддома или больницы он попадает в тиски системы, из которой ему уже никогда не выбраться. Дом ребенка – специализированный детский дом – психоневрологический интернат для взрослых.

Существует множество причин, по которым родители отказываются от своего ребенка еще в роддоме. И не только от детей с врожденными патологиями, от вполне здоровых младенцев. Об этом можно долго говорить и выявлять конкретные проблемы, приводящие к сиротству и без того обездоленных детей. Каждый человек в жизни постоянно совершает выбор, так или иначе определяющий его судьбу. Для женщины зачастую наиболее значимыми оказываются решения, связанные с рождением ребенка: сохранить беременность или сделать аборт, рожать и воспитывать малыша или оставить его на попечение государства.

Когда мы говорим о синдроме Дауна, на этот выбор влияют не только собственные желания, возможности или нравственные ориентиры родителей. По большей части его формирует пресс общественного мнения, принципы морали и нормы поведения. Не каждый способен пойти против общепринятых норм, пусть даже основанных на предрассудках. Не каждый готов быть непонятым, отверженным обществом.

К сожалению, выбор, который делают родители, отказываясь от малыша с синдромом Дауна, определяет не только их собственную судьбу, но и всю последующую жизнь ребенка. Отсутствие родительской заботы и поддержки сводит практически к нулю его шансы научиться ходить и говорить, читать и писать, получить образование, словом, стать дееспособным и самостоятельным. Наверстать упущенное в первые годы жизни невозможно. «Моцарт обречен»[8].

Они действительно особенные, дети с синдромом Дауна. Да, они болезненные и кажутся такими слабыми, не приспособленными к выживанию в нашем мире. Но у любой медали всегда две стороны. И когда немного лучше узнаешь этих детей, начинаешь понимать, что они просто не такие, как все, они по-другому воспринимают мир, людей, отношения между людьми, иначе понимают, что хорошо и что плохо, словом, жизнь вообще. Начинаешь задумываться: а почему мы решили, что именно наше восприятие мира, наше понимание жизни – правильное? Просто потому, что нас большинство? Или потому, что мы «нормальные»? И может быть, отнюдь не эти дети и не дети с другими патологиями не приспособлены жить в нашем мире, а наоборот – наш мир не приспособлен к нормальной жизни людей не таких, как все?

С латыни слово invalidus переводится как слабый, нездоровый, неспособный. И тут возникает простой вопрос: а здорово ли само общество, не способное обеспечить людям «с ограниченными возможностями» условия для нормальной, полноценной жизни? Не только в столицах или городах-миллионниках, – повсеместно. Здорово ли общество, которое отворачивается от больных и страдающих, в котором инвалидов принято считать бесполезными, нахлебниками, а людей с патологиями, такими как синдром Дауна и прочими, – генетическим мусором, от которого надо избавляться? Может, это само общество с ограниченными возможностями?

Как же часто мы не только не проявляем милосердия к больным, но остаемся совершенно равнодушными к чужому страданию вообще.

Не заражено ли само общество страшными вирусами – душевной черствости, духовной глухоты, недостаточной сердечности?

Прежние приоритеты из массового сознания вытеснены стремлением к успеху, материальному благополучию и комфорту, прагматизмом и потребительством. И все же хочется верить, что мы можем возродить традиционные нравственные ориентиры нашего общества. Ведь общество – это мы.

Горе от ума

Модный сплин

Недуг, который проявляется сниженным, подавленным настроением, атрофией способности получать удовольствие от жизни, сегодня мы называем депрессией.

Этот термин вошел в психиатрическую практику в первой половине XX века, происходит он от латинского слова deprimo, что переводится как давить, придавливать, подавлять, опускать. В прежние времена для обозначения депрессивного синдрома использовался термин «меланхолия», предложенный еще Гиппократом. Причиной угнетенного настроения, равно как и соответствующего темперамента человека, ученый считал преобладание в его организме черной желчи, а именно патологической, сгущенной формы печеночного секрета.

Согласно же учению Авиценны черная желчь находится в селезенке. Кстати, английское слово spleen для определения тоскливого состояния, меланхолии в своем исходном значении обозначает именно селезенку, с увеличенными размерами и заболеваниями которой врачи в прежние времена связывали перепады настроения.