Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться

Однажды (мне было, наверное, лет пять или шесть) с нашим богатством случилась настоящая трагедия – на целлулоидного Деда Мороза свалилась горящая лампочная гирлянда, и его история на этом была окончена. «Не реви, – сказала баба Уля. – Мы что-нибудь придумаем». И она придумала. Из белой картонной коробки от туфель соорудила сказочный домик. Крышу мы покрыли снегом из ваты, я нарисовала три окошка и дверь, бабушка вырезала их маникюрными ножничками, а стекла изображали наклеенные изнутри прозрачные фантики от карамелек. А потом дедушка, мастер золотые руки, собрал из старых радиодеталек электронный таймер-переключатель для лампочек и поместил его в этот домик. Получилось просто волшебно! В домике под елкой загорались огоньки в окошках, и смотреть на них можно было бесконечно, представляя, что там сейчас поделывает Снегурочка.

Сказочный домик выстоял под целой дюжиной елок, но потом и его время закончилось. На новую поделку сил у бабушки уже не хватало, и его место на таймере заняла картонная маска филина. Мне не нравилось смотреть, как вспыхивают красные огоньки в его глазах, было в них что-то жутковатое, и я потихоньку отворачивала его в сторону или ставила поглубже в елочные заросли, чтобы было не так заметно.

Сенильную (старческую) деменцию у бабушки невропатолог заподозрила десять лет назад, после перенесенного ею ишемического инсульта, который случился за два года до этого. Инсульт тогда, слава богу, удалось вовремя распознать и оказать помощь, как говорят врачи, в течение «золотого часа», поэтому обошлось без паралича, бабуля отделалась некоторым нарушением речи и координации. Ей тогда исполнилось 76 лет. Реабилитация проходила вполне успешно, и нашей задачей было не допустить повторной атаки. А потом мы с мамой начали замечать, как стало меняться поведение бабули.

Она все чаще забывала разные бытовые мелочи, например где стоит посуда, а где крупы, иногда самые простые слова вылетали у нее из головы, и она застывала на половине фразы, пытаясь что-то сказать. Но хуже всего были изменения эмоциональные: бабушка стала очень раздражительной, что никогда ей не было свойственно раньше, она всегда была на редкость спокойной и терпеливой. Теперь же любое недовольство чем-либо вызвало у нее вспышку ярости и агрессии, будь то слишком горячий суп или выпавшая из рук чашка. Это нас с мамой и насторожило. Мы отвели ее к неврологу, у которого наблюдались после инсульта.

Врач назначила кучу анализов и обследований, в том числе направила на МРТ. Результаты повергли нас с мамой в шок: диагноз «деменция по смешанному типу». То есть нарушения в головном мозге имелись и сосудистого типа, и атрофического (по типу Альцгеймера). К чему нам готовиться, мы тогда еще не представляли, понятно было только одно – процесс этот необратимый. А вот как быстро болезнь будет прогрессировать и сколько может продлиться, никто сказать не сможет. Единственное, что в наших силах, – несколько замедлить деградацию мозга и поддерживать функционирование жизненных систем. Именно функционирование, так как нормальным словом «жизнь» вскоре это уже стало невозможно называть.

В течение первого года после постановки диагноза (а начались разрушения, думаю, сразу после инсульта) мы перестали доверять бабушке какую-либо готовку на кухне, это все чаще заканчивалось дымовой завесой в квартире и сгоревшими кастрюлями. Стали даже снимать краны с плиты, если нужно было отлучиться, а готовую еду оставляли в микроволновке, с яркими стикерами-указателями. Со временем пришлось отказаться и от микроволновки, и от того, чтобы куда-то отлучаться. Кому-то из нас теперь обязательно нужно было быть с бабушкой. Выкручивались как могли.

Потом из ее памяти информация начала пропадать целыми блоками, она стала забывать наши имена, и кто мы вообще такие; и кто она такая, и свое имя. Словно кто-то стирает невидимым ластиком всю прожитую человеком жизнь. И самого человека. Поначалу это меня больше всего угнетало – то, что она не узнает меня. Не сказать, чтобы я ожидала какой-то благодарности в ответ на заботу (а это ведь немалый труд и часто отказ от собственной жизни), но иногда бывает просто невмоготу принять все это.

Принять, что рядом с тобой уже не тот родной человек, не та бабушка Уля, которой можно было положить голову на колени, уткнуться в полинявший байковый халат, закопаться в теплые мягкие руки и сказать всем напастям: «Я в домике».

Теперь это даже не то чтобы чужой человек, а какой-то капризный и злобный подменыш, жуткий филин с красными глазами вместо доброй и ласковой Снегурочки…