«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

Таковы реалии жизни в главной тюрьме Украины, где мне довелось провести пять месяцев своего заключения.

Лукьяновка во многом остаётся вотчиной блатных, и я в первые же дни ощутил свою известность в тюремных кругах. В Херсоне со мной разговаривал и предлагал помощь «смотрящий», в Лукьяновке буквально через пару дней после заезда я познакомился с достаточно авторитетным человеком. Любопытное знакомство.

Столкнулся я с ним совершенно случайно. На прогулке в корпусе «Столыпин» зашёл в дворик, где ко мне подошёл один из гулявших: «Привет, журналист! Ведь ты журналист?» — «Журналист». Оказалось, что этот человек меня узнал, поскольку следил по телевизору за политической жизнью Украины и был в курсе моих перипетий.

Моего нового знакомого звали Геша. Внешне он выглядел как типичный профессор из американских фильмов — в очках, с небольшой бородой, в опрятном спортивном костюме. Встретишь такого на улице и примешь за научного сотрудника НИИ или преподавателя вуза. Тем удивительнее был его рассказ о том, что он уже отсидел один срок, отбыл «от звонка до звонка» 10 лет, что, по-видимому, и сделало его известным в криминальной среде.

Очень скоро я понял, что передо мной авторитетный человек — он сидел в камере, куда простому заключённому не попасть. Это так называемая «котловая» — для авторитетных людей и держателей тюремного «общака».

Мы посидели, поговорили, Геша спросил: «Спирта хочешь?» Я удивился, но отказываться не стал. Мы подошли к одной из камер, он постучал в окно-кормушку. Когда оно открылось, попросил «налить две». Нам, совсем как в баре, налили две порции по пятьдесят грамм спирта. Геша взял их, сказал, что в коридоре пить не будем, и прошёл в бытовое помещение. Заключенному, который что-то мыл там, мой новый знакомый тихо сказал: «Иди отсюда», — тот сразу же вышел. Выпили и пошли гулять дальше. Разговаривали о политике, истории его жизни, о том, что происходит с человеком в тюрьме: «Неважно, как долго в итоге просидишь, просто ты должен понимать, что вый дешь отсюда совсем другим человеком. Внешне это может никак не сказаться, и близкие люди, которые будут счастливы от твоего возвращения, могут ничего не заметить. А ты сам через какое-то время поймёшь, что стал другим. Ты понимаешь, в чём стал другим, а они — нет. И неизвестно, когда поймут».

Мой собеседник говорил, что в тюрьме есть три самых важных слова: спасибо, пожалуйста, извините. Сам он, будучи человеком авторитетным, мог разговаривать как угодно, давать поручения и указания. Но я заметил, что при этом он общается с другими зэками достаточно корректно. Хотя в определённых ситуациях мог и «власть употребить» по отношению к тем, кто заведомо ниже его в тюремной иерархии. По его словам, тюрьма — это не только наказание, но и уникальная школа общения с людьми.

Многое из того, о чем он говорил, я уже и сам понял за то время, что провёл в тюремных стенах. Но всё же криминальная среда Лукьяновки, самой большой тюрьмы Украины, где на прогулках можно было встретить людей всех цветов кожи и говорящих на разных языках, имела много особенностей. И здесь особенно важно было правильно строить отношения. Не подстраиваться, не «косить под своего», а именно выстраивать линию поведения. Если тебе удалось быть всегда корректным и при этом твёрдым в чём-то главном — можешь заслужить уважение и без «куполов» на плечах.

Конечно, большое значение имеет, за что человек попал за забор. Это первый вопрос, который задают и в камере, и на прогулках. От ответа на него зависит, заслуживает ли человек нормального отношения или нет. Разумеется, к насильникам и педофилам никакого уважения быть не может.

К появившейся категории «политических» отношение было особенное. Мир тюрьмы — это мир людей, так или иначе вступивших в контры с государством. И уголовник, и политический — в контрах с существующей властью, за гранью. Только в одних случаях эта грань указана статьями уголовного кодекса, а в других — интересами сегодняшней власти, не вписывающимися не только в юридические нормы, но и в пределы здравого смысла. Я убедился, что с точки зрения большинства людей, сидящих в сегодняшней украинской тюрьме, политические заключённые не сделали ничего преступного. Они не совершили ни грабежа, ни разбоя, ни убийства. Но оказались в тюрьме просто потому, что позволили себе думать иначе, чем те, кто во власти. Или просто выполняли свой долг, но поменялась власть…

У простых зэков это вызывает уважение. И не только у простых, но и у «авторитетных».

Мне было приятно, что «авторитетный человек» Геша, казалось бы, очень далёкий от меня по своему месту в социуме, миропониманию и отношению к жизни, выразил мне свою поддержку. Снова пришлось убедиться, что люди с разной судьбой и социальным положением способны понимать друг друга и оказывать помощь в трудных ситуациях. Встреча с колоритным Гешей — одно из приятных воспоминаний о тюремных месяцах. И не только потому, что он угостил меня спиртом.