«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

У последней несколько частей, и под её действие можно попасть за что угодно — от создания «террористической организации» до участия в ней и даже её финансирования. С учетом того, что на Украине считают ЛНР и ДНР «террористическими организациями», механизм применения 258-й достаточно прост.

Все эти статьи до недавнего времени были «безальтернативными». То есть никакой меры пресечения, кроме содержания под стражей, не предусматривалось. Раз тебе это вменили — будешь сидеть в любом случае.

После моего освобождения ситуация с политическими преследованиями не получила коренного изменения — об этом я скажу дальше. А пока расскажу о своих впечатлениях от общения с политическими заключёнными в тюрьмах — больше всего в Лукьяновской.

Галерея людей, с которыми я встретился и познакомился у «Деда Лукьяна», как называют эту тюрьму в Киеве, безусловно, наполнила меня самыми яркими впечатлениями за все 15 месяцев в неволе.

Корпус «Малолетка» считается в определённом смысле элитным. Во-первых, он небольшой, арестантов немного и легче поддерживать приличные бытовые условия. Во-вторых, там немало камер, отремонтированных за счёт самих заключённых. Конечно, это делалось негласно. Люди понимали, что сидеть им здесь долго, многим — не один год, поэтому старались, как могли, обустроить свой быт.

Условия другие и люди другие. Было достаточно людей, которые попали «под каток», оказались в тюрьме не столько за противозаконные проступки, сколько из «политической целесообразности». Многие оказались здесь по заведомо нелепым обвинениям.

С моими соседями мы много говорили о политике, обсуждали свои дела. Вообще много говорили о жизни. Так получилось, что после того, как я попал в Лукьяновку, мой круг общения резко расширился. Появилось много интересных новых знакомств.

Я попал в компанию людей а) сидящих по тем же статьям, что и я, пусть и с другим «составом преступления»; б) погружённых в реалии украинской политики. До этого, в тюрьме Херсона, я был рассказчиком, как акын в степном ауле. Сокамерники видели чьё-то лицо по телевизору и спрашивали: «Ты его знаешь?» Я говорил: «Да», — и рассказывал, кто это такой. Рассказывал о персонах украинской политики, кулуарных историях, с ними связанных. В Лукьяновке уже рассказывали мне. В том числе и о скрытых от глаз большинства подробностях политических процессов на Майдане и около него.

Вообще, самые интересные места в Лукьяновке — это прогулочные дворики и комната ожидания, где сидели разные люди перед встречей со следователем или адвокатом. Там же дожидались конвоиров после встреч — ведь одного человека водить из корпуса в корпус не будут. Тюрьма большая, зэков много, ждать приходилось долго, иной раз по часу или около того. Собирались компании человек по 5–8. Можно было пообщаться с сидельцами из разных камер и даже из разных корпусов, о многом узнать. Отдалённо можно сравнить эту комнату с вокзальным залом ожидания, где судьба также сводит совершенно незнакомых людей.

Если же говорить о политических заключённых, то вспомнить можно многих. Вместе со мной сидел зам. главного врача одного из украинских военных санаториев в Крыму. После того как Крым присоединился к России, он написал заявление на увольнение из украинских вооружённых сил, работать остался на прежнем месте. Санаторий, понятное дело, получил новый статус, перешёл в ведение Российской Федерации. Военврач считал, что принципиально ничего не изменилось. Он как был врачом и администратором, так и остался. Больные, поправляющие здоровье в санатории, также ничем не отличались от прежних. Но в 2016 году он совершил, как позже выяснилось, легкомысленный поступок — поехал к своим родственникам на Западную Украину, в свой родной город, к родителям. Пересёк границу Крыма с Украиной и сразу же был арестован. Его имя оказалось в базе данных пресловутого Крымского управления СБУ. Сначала ему инкриминировали дезертирство из украинской армии, хотя он написал заявление об увольнении и передал его по инстанции. Ему заявили, что заявление есть, а приказа об его увольнении не было, не успели подготовить. Значит, он дезертир.

Но «дезертирство» в уголовном законодательстве Украины довольно лёгкая статья, можно отделаться небольшим или условным сроком. Стало понятно, что с таким обвинением долго держать его в тюрьме не получится. И тогда военврачу вменили ту же статью, что и мне — 111-я, госизмена. Более того, с формулировкой «интеллектуальная госизмена». Что это такое — никто не знал, в тюрьме все смеялись. Хотя на самом деле история грустная.