Жил отважный генерал

– Злодеяние сие разбойники учинили над митрополитом Иосифом, – согласно кивнул архиепископ Иларион. – В книге священника Благонравова, изданной в вашем городе в тысяча девятьсот втором году, доподлинно писано, что возвели святителя на раскат и оттуда сбросили вниз по приказу сподручного Разина, разбойника Васьки Уса. В соборную ризницу положили золотой крест убиенного, украшенный жемчугом, яхонтами и восточным хрусталём. Ни золотого креста, ни посоха, которым Спаситель разгонял бунтовщиков, столичные раскопщики не нашли. Однако, разорив погребение епископа Иоанна, умершего в тысяча девятьсот двадцать втором году, они обнаружили осеняльный крест с длинной рукоятью, чеканный, обложенный серебряной басмой. Этот крест и был объявлен крестом убиенного Иосифа.

Архиепископ горько вздохнул и закончил:

– К сказанному мне добавить нечего. Злая шутка то была или злодейский умысел? Пусть потомки гадают.

– Но ведь вскрытием усыпальниц занимались и сами здешние архиереи? – снова скромно подал голос Колосухин. – На архиепископа Любарского даже в Синод доносы посылались чиновниками местными. Жаловались, что ломал тот надгробия архиерейских усыпальниц, разорял могилы. Он ведь и повредил тогда гробницы грузинских царей!

Кравцов и Игорушкин с любопытством уставились на заместителя.

– Может быть, это и послужило причиной вмешательства археологов? – смутившись, быстро закончил тот.

– Наш Антоныч-то, глянь! – Шаламов, бросивший дремать, лишь речи пошли о подземелье, толкнул ногой под столом Ковшова. – Подготовился к совещанию. Литературку краеведческую всю ночь ворошил небось?

– Знать надо, – шикнул на него Ковшов. – Такой литературы не найти. К тому же за ночь только студенту можно к английскому подготовиться.

– Да-да!.. – восхищённо поцокал языком криминалист. – Открываются скрытые таланты! Грузите, Шура, апельсины!

– А вы, глубокоуважаемый Виктор Антонович, на досуге-то не с Иоанном Саввинским[10] беседы ведёте? – улыбнулся лукаво архиепископ Иларион.

– Он у нас университет имени Михайлы Ломоносова закончил! – вступился за заместителя Игорушкин. – Это, я скажу, не нынешние институты.

– Кладезь науки, – милостиво согласился архиепископ. – Однако глубокочтимый Виктор Антонович, наверное, имел в виду Платона?

Колосухин закивал.

– Незаурядной личностью слыл архиепископ Платон, в миру Пётр Любарский, – продолжил архиепископ Иларион, – много сил и здоровья потратил на улучшение состояния церквей и духовенства. Справедлив был, но суров. А освидетельствовал он гроб митрополита Сампсона для подтверждения его святости и нетленности, а не корысти ради. Сампсон митрополитом служил во времена императора Всероссийского Петра Великого. Прославился и почести заслужил тем, что личной отвагой и мужеством прекратил бунт в городе в то время, как воевода Ржевский в курятнике прятался, где и был убит толпой бунтовщиков. Главным же памятником жизни Сампсона служит до сих пор величественный Успенский собор, который он воздвиг, несмотря на бедствия и лишения. И горел храм, и рушился свод его, и денег не хватало, однако ничего не остановило митрополита. Сам Пётр Великий, когда посетил город за три года до своей кончины, молвил императрице на молебне: зри, мол, прекрасное здание сие, во всём государстве моём нет такого лепотного храма. Не щадил жизни пастырь Сампсон ради Отечества.

Архиепископ Иларион сверкнул очами из-под лохматых бровей и проговорил, глядя на Колосухина:

– Ради того, дабы облобызать десницу святого тела Сампсона, и вскрыл Платон через девяносто лет гробницу его. В рукописи, составленной ключарем кафедрального собора Кириллом Васильевым, жившим в те времена, записано, что одежды в липовом том гробу лежали нетронутыми, а тело тлению не было подвержено.

Кравцов, дослушав архиепископа до конца, поднял руку, не отрывая локоть от стола, будто прося слово:

– Мне не хотелось бы, чтобы у вас, владыка, сложилось мнение, будто сотрудники прокуратуры в своих вопросах к вам высказали сейчас некоторое недоверие работникам церкви.

– Отнюдь, – поклонился архиепископ Иларион. – Я не склонен этого и подумать. Наоборот, проникся их участием к моим заботам и готов поделиться некоторыми сокровенными знаниями, коими располагаю. Теперь, когда и мне ведомо, что произошло в склепе, полагаю, мои сведения помогут вам изобличить злодеев.

При этих словах Ковшов напряг всё своё внимание, а Шаламов даже придвинулся к столу и высунулся, чтобы лучше видеть архиепископа, которого ему заслонял тоже насторожившийся Колосухин.

– Помощник мой, как его изволили здесь величать отцом Ефимием, – монах по особым поручениям при Его Святейшестве. Прибыл он сюда с единственной целью – помочь мне пресечь тайные попытки неизвестных греховодников проникнуть в подземелье кремля, извести их ухищрения разорить усыпальницы и гробницы древние. О его истинных планах неведомо никому. Для остальных он – ревизор столичный…

Архиепископ не договорил. Резко отворилась дверь, и в кабинет влетела Ирэн. Ни в кои веки такого себе она не могла позволить, чтобы без стука.