Жила-была девочка: Повесть о детстве прошедшем в СССР

Я слушаю сельские новости, гремя тарелками: сегодня бабушка сварила рассольник, рис с мясом и напекла блинов. Моя бабушка всегда готовит, как на роту солдат. «Кормит на убой», – говорит дядя Вася. Только недавно я узнала значение этого выражения. На убой кормят свиней – откармливают, то есть, чтобы убить. Чем больше свинья ест, тем быстрее её «убой» настанет. Но бабушка придерживается иного мнения, по крайней мере, насчёт людей: если человек много ест, значит, человек он хороший. Ну а если мало… С таким бабушка даже разговаривать не захочет. С дядей Васей она, конечно, разговаривает, потому что он её сын. Но ест он очень мало, это даже я вижу. Приезжает, и всегда с порога: «Я дома поел». А бабушка обижается, ведь она и вареников с творогом налепила, и компот из сушёных яблок сварила, и борщ с фасолью на грубке парится. Неужели, думаю, дядя Вася не понимает, как важно для бабушки, чтобы её старания оценили? Ну не ешь ты дома, в конце концов, или уже заливай в себя бабушкины харчи, хоть из вежливости. Моя мама, правда, тоже мало ест. Но её манера еды меня не злит, а лишь веселит: мама вылавливает из борща только мясо и фасоль, а капусту горочкой на краешке тарелки складывает.

– Таня, ну что ты то-то поела? – вздыхает бабушка. И мне становится так смешно, оттого, что моя мама такая красивая и взрослая сидит, поджав под себя ноги в джинсах, и по-детски ковыряется в тарелке.

Бабушка с дедушкой любят и дочь и сына одинаково. А Нянька дядю Васю любит больше. Она всегда ездит к нему на новый год и на всякие божественные праздники, чтобы сходить в городскую церковь. К маме она не заезжает.

– Я у вас там плутаю, – говорит она, – к Ваське дорогу мне лЯгко запомнить.

Для Васьки ей всё легко и ничего не жалко. Тащит в свои семьдесят восемь, тяжёлую сумку с куриными яйцами да с осмоленным петухом, в электричке трясётся. А потом приезжает и всю неделю: «Васька, да Васька…»

Мне немного обидно, что Нянька так откровенно выражает свои чувства к внукам. (Да, мама и дядя Вася теоретически Нянькины внуки, а я и Нинка – правнучки). Но на Няньку, как на ребёнка, невозможно обижаться.

Когда-то, за общим семейным столом, моя мама имела неосторожность сесть возле стенки, где обычно сидит дедушка, или, когда приезжает, дядя Вася.

– Это Васькино место, – тут же поджала губы Нянька.

– А можно сегодня здесь посижу я? – вступила в игру мама.

– Нет, – Нянька была непреклонна, – это Васькино место, а вы иде зря сядете.

«Иде зря» – сугубо Нянькино словосочетание, означающее «Где попало». Как мы тогда смеялись! Это «иде зря» у нас в семье стало крылатой фразой. Теперь, когда мы хотим подшутить друг над другом, то повторяем: «вы иде зря сядете».

А вообще Нянька, конечно, молодец. Всю жизнь одна в своей хате пряжу прядёт, да песни поёт, и всё у неё всегда хорошо. Спросишь её:

– Как дела, Нянь?

– ЛуЧЧЕ всех, – отвечает весело, и частушку заводит.

На праздники (а праздников у Няньки много, почти каждый день – праздник какого-нибудь святого) она ходит к подругам: к Марьюшке, к Васильчихе, к Кузьмичихе или к Сонюшке. Они вместе сериалы смотрят, и друг другу сельские новости рассказывают. Иногда эти новости на правду вовсе не похожи, но слушать их в Нянькиной интерпретации всегда интересно.

Летом Няньку дома вообще трудно застать – придёт утром по воду, а потом исчезает до вечера: за ягодами, за шиповником, за подсолнухами, за зверобоем и душицей. Ходит себе с палкой по горам и лесам, напевает про «девку красную», и счастлива.

А зимой она чаще у нас сидит: телевизор смотрит. Она у нас в доме не считается гостем – приходит в любое время и всё. И никого собой не напрягает. С ней даже общаться не обязательно, мы с бабушкой и дедушкой ходим – своими делами занимаемся, а Нянька сидит тихонько – гарбузовые семечки ест.

Эх, хорошо у меня дома. Спокойно так и тепло. Не хочется даже думать, что когда-то замуж выходить придётся. Правда, Нянька говорит, что меня «ниХто не возьмЕ», потому, что я ленивая. Я не спорю и не расстраиваюсь, потому что знаю, сейчас замуж берут не за то, что ты вкалываешь, как лошадь, а за красоту и за богатый внутренний мир. В своём внутреннем мире я не сомневаюсь, как, впрочем, и в красоте. Просто, и то и другое вижу только я. Пора выносить мои достоинства на общее обозрение, а то и, правда, «ниХто не возьмЕ».

Я начинаю готовиться к походу в клуб с самого утра – подпиливаю ногти Королёвской пилочкой. Маринка первая в классе стала отращивать ногти. Вернее ноготь. Один, на безымянном пальце. Отрастила длиннющий – довольна была. А потом пришла Инна Филипповна – медичка из Плоты, которая нам прививки делает, и ноготь этот увидела.

– Ооо, – запричитала она, – посмотрите, что я нашла.

Врачиха трясла Маринкиной рукой. Мы все обернулись, заподозрив, что у чистенькой красивой Королёвой завелись вши. Маринка смущённо улыбалась и постепенно заливалась краской.

– Я не буду больше, – по-детски оправдывалась она.