Жила-была одна семья

— Как угодно, — невозмутимо произнес он за ее спиной и уселся как ни в чем не бывало на ее место. Впрочем, ей показалось, что в голосе его снова промелькнула насмешка.

«Я бы на его месте рыдала! Последнее, что должен делать мужчина, от которого осталось одно лишь название, — это веселиться».

Она спросила у молодого человека за стойкой номер такси. Тот протянул ей карточку и посмотрел как-то недоуменно. Саша начала набирать номер и краем уха услышала, как портье произнес себе под нос по-английски:

— Странная женщина.

В другой раз она бы не обратила внимания на эту бестактность. Но теперь то ли усталость давала о себе знать, то ли взыграла обида за какие-то еще неосязаемые, но уже неоправданные надежды, но она язвительно поинтересовалась:

— Что странного в том, что я хочу попасть туда, откуда приехала?

Портье улыбнулся просто и солнечно и отвечать начал ласково, будто извиняясь:

— В этом желании, конечно, нет ничего необычного…

— И?…

— Приветствие на турецком языке! — прозвенело у Саши в ухе, и она по-английски попросила диспетчера такси секунду подождать, не спуская вопросительного взгляда с портье. Тот наконец закончил свою мысль:

— Но, по-моему, зря вы не согласились на предложение мужчины. — И он выразительно кивнул в сторону диванчика.

— Какое еще предложение? — Саша даже позволила себе оглянуться. Ее спутник внимательно изучал проспект с достопримечательностями Стамбула и всем своим видом демонстрировал, что все происходящее его совершенно не касается.

Молодой человек осторожно поманил Сашу рукой, намереваясь ей что-то сказать. Трубка продолжала верещать, что-то грозно выкрикивая, и она предпочла вернуть ее на рычаг. Она перегнулась через стойку и… Если она и хотела сюрприза, то она его получила:

— Мужчина сказал, что вы устали и проголодались, поэтому попросил меня позвонить в вашу туристическую компанию и сказать им, что вы задержитесь в Стамбуле еще на одну ночь и прилетите завтра утром.

— Прилетим?

— Да. Он оплатил два номера в нашем отеле и попросил найти свободные места на завтрашние рейсы до Анталии. Кстати, было бы неплохо, если бы вы могли дать мне свой паспорт. Я тогда закажу билеты.

Саша вспыхнула и сама не знала, что послужило тому причиной: стыд или гнев. За нее давно уже никто ничего не решал. И теперь она чувствовала, как смешались в ней гремучей, готовой взорваться смесью невероятное удивление, праведное возмущение и легкие оттенки ни с чем не сравнимого приятного волнения женщины, получившей очевидные знаки внимания к ней мужчины. Уже не имело никакого значения, что каких-нибудь пять минут назад она сама старалась придумать уважительную причину, чтобы отказаться от гонки за автобусом и провести еще несколько часов в компании своего спутника.

Девушка так и стояла перед стойкой портье, не зная, что сказать и что предпринять, и, главное, надо ли что-то делать? Никогда еще не доводилось ей испытывать одновременно и радость, и злость, и растерянность. Все эти эмоции так захватили Сашу, что она не услышала приближения возмутителя своего спокойствия. Очнулась лишь от звука его голоса за спиной:

— Кстати, как-то невежливо получилось…

«Что ж, лучше поздно, чем никогда. Понимает, что его поступок, мягко говоря, не совсем обычный, и прекрасно. Надо бы, наверное, спустить все на тормозах, принять извинения, но…»

Саша порывисто обернулась, сказала резко:

— Действительно! Вы могли бы поинтересоваться и моим мнением, прежде чем…

— Ваше мнение было написано у вас на лбу. Вы хотели остаться, и не надо разыгрывать из себя оскорбленную невинность. Я вообще о другом. Мы ведь до сих пор не познакомились.

— Вы так легко читаете по лицам, как же вам до сих пор не удалось угадать имени? — съязвила она. Этот загадочный мужчина все время обгонял ее на полшага, и она не могла окончательно определить, радует ее это или огорчает.

— Не сердитесь! — сказал он просто и протянул ей руку: — Сергей.

Тон был теплым и искренним, из глаз исчезла насмешка, взгляд из острого и проницательного превратился в просительный. И ей не оставалось ничего другого, кроме как вложить в его большую ладонь свою узкую кисть и ответить:

— Александра.

— Так что, Александра, остаемся? — спросил он тихо и доверительно. И так уютно спросил, по-домашнему, совсем не официально, хотя и назвал ее полным именем, что больше уже она не колебалась ни секунды, протянула портье свой паспорт и осторожно кивнула:

— Остаемся.

19