Жилец

Галя резкими движениями выбрасывала из шкафа на кровать какую-то одежду и прочие вещи, а затем заталкивала все это в стоящую на полу дорожную сумку. Забив ее до отказа, застегнула молнии и, сев на кровать, посмотрела долгим холодным взглядом на Наталью.

— Ты зачем сюда пришла, что тебе еще от меня надо? Все, что хотела, ты уже у меня отняла, забрала мужа и изуродовала мою жизнь, что еще? Хочешь рассказать, как тебе было хорошо с моим мужем, точнее, с бывшим мужем, которого ты у меня увела, или рассказать мне сказку, как ты меня любишь и что я у тебя единственный дорогой человек? Все это ложь, и я ничего не хочу слушать.

— Доченька, я…

— Какая я тебе доченька и какая ты для меня мать? Так матери не поступают, ты просто сука, я не хочу тебя ни знать, ни видеть. Галя гневно вскочила и стала лихорадочно одеваться.

— Куда же ты, доченька?

— Не называй меня так, ты не имеешь права. Я ухожу. Живите, как хотите, теперь вам никто не будет мешать, а я проживу как-нибудь без вас, надеюсь, ты не будешь возражать, если я какое-то время поживу на Шанхае.

— Конечно, не буду, о чем ты, доченька.

Галя резко встала с кровати.

— Не смей называть меня так, блядь.

— Галя, как ты можешь говорить такие слова своей… — и споткнувшись о ненавидящий взгляд дочери, замолчала. Галя подхватила сумку и быстрым шагом молча прошла мимо стоящего в коридоре Степана на улицу.

Наталья вернулась в свою комнату и, упав на кровать, горько заплакала, даже не пытаясь сдерживать рыдания. Вошел Степан. Понимая бесполезность слов и утешений, молча сел на кровать. Постепенно рыдания утихли. Наталья поднялась и села рядом.

— Степа, что мы наделали! Я убила свою дочь, она не простит меня никогда и правильно сделает. Как дальше жить, зачем?

Степан, приобняв ее за плечи, произнес:

— Успокойся, все уже позади.

— Что позади? — Наталья, отстранившись удивленно посмотрела на Степана.

— Ложь позади. Теперь нам нечего больше скрывать. Галя знает, что произошло и знает, что мы ее любим, и это главное.

— А как же жить? Мы здесь, а она там наедине со своим горем, надо что-то делать!

Наталья вскочила и заметалась по комнате.

— Успокойся. Ей сейчас никто и ничто не поможет, только время. Ей надо все осознать и принять жизнь такой, какая она есть, и вернуться, а нам остается одно — ждать.

— Сидеть и ждать? Да я с ума сойду.

— Зачем сидеть. Будем жить и верить в то, что Галя вернется и мы заживем втроем без лжи, а вернется она обязательно.

Степан приподнял за подбородок Натальино лицо и поцеловал мокрые от слез щеки и губы.

Наталья доверчиво посмотрела Степану в глаза и, глубоко вздохнув, сказала:

— Ты, в отличие от меня, был готов к этому, — и после непродолжительной паузы тихо добавила, любимый, — и про себя подумала: «Благодарю Бога, что он дал мне тебя!»

Шло время. Наталья и Степан все свое свободное время проводили вместе, общая беда их сплотила. Все их разговоры обычно сводились к Гале, как она там, мы здесь вдвоем, а она одна и думает, что всеми брошенная и никому не нужная. Наталья несколько раз ходила в соседний поселок к магазину, чтобы хоть издалека украдкой увидеть дочь. Иногда, когда Степан работал в ночную смену, Наталья тихо плакала, временами чувство вины обострялось и не давало покоя.

Прошло уже почти два месяца после Галиного ухода. Однажды вечером Наталья и Степан после ужина сидели рядом на диване и смотрели телевизор, когда отворилась дверь и вошла Галя. Поздоровавшись, она, ни к кому не обращаясь, сказала:

— Зашла забрать свою одежду. И с этими словами прошла в комнату.

Спустя некоторое время, побледневшая Наталья последовала за ней. Галя стояла посреди комнаты понуро опустивши голову, подошла к ней, обняла ее за шею и поцеловала в голову, затем положила руки ей на плечи и прошептала:

— Бедный мой ребенок! За что тебе все это?

Галя зарыдала, прижавшись щекой к Натальиной руке.

— Мама, прости меня, за все, что я тебе наговорила! Мне очень стыдно и больно.

— Да что ты, доченька! Я все давно забыла, это ты меня прости, прости за все и поверь, это произошло помимо моей воли, но я все равно чувствую себя виноватой перед тобой.

— Мама, ты ни в чем не виновата. Ты полюбила, я знаю, что это такое, и я поняла, как тяжело было тебе и я знаю, как ты боролась, и и не твоя вина, что любовь оказалась сильнее?

У Натальи сжалось сердце, слезы потекли по щекам, ее ребенок, единственный родной человек понял и простил ее. Она прижала Галю к своей груди. Они стояли, обнявшись, и плакали, как плачут от счастья родные и близкие люди, встретившись после долгой разлуки.

— Мама, я виновата перед тобой, я думала, что ты предала меня и бросила.

— Ну что ты, дурочка моя маленькая, никто тебя не бросал ни я ни Степа. Мы тебя очень любим.

При имени Степана тело Галины напряглось, она отстранилась от Натальи, высвободившись из объятий:

— А при чем здесь Степан, этот предатель? То, что он сделал со мной, я ему не прощу никогда.

— Не говори так! — взволнованно проговорила Наталья, — он очень сильно тебя любит и ему, как и нам обеим, очень плохо после твоего ухода.