Жилец

Открыв калитку, Марина вошла во двор. Дневная жара едва начала уступать место вечерней прохладе, в доме было душно, компания выпивох вместе с мамой расположилась на крыльце. Среди присутствующих опять был все тот же Максим. Увидев Марину, он вскочил на ноги и суетливо освободил проход к двери. Все четверо уже были в кондиции, мужчины приветливо замахали руками, приглашая Марину к столу, а точнее, на крыльцо. Я молча вошла в дом, прошла за перегородку и не раздеваясь легла на кровать. Перед глазами встал облик сегодняшнего Саши, человека, придуманный образ которого я любила всю жизнь и, как оказалось, на самом деле это не мой единственный и неповторимый Шаса, а посторонний, сформированный неизвестной жизнью, чужой человек. Невольно на глаза навернулись слезы. Вспомнились детские и не только мечтания, что я вырасту, стану красивой, умной, интересной девушкой и когда Саша увидит меня такой, он обязательно влюбится и мы будем любить друг друга всю жизнь. Эта наивная детская мечта на самом деле стала для меня смыслом жизни, ради нее я, кроме того, что хорошо училась и занималась спортом, стала изучать более углубленно английский язык и вскоре могла без труда слушать заграничное радио, и не только музыку и песни, но радиопередачи о жизни людей в других странах, читала литературу на английском, правда, достать ее было сложно, в основном это были произведения классиков из библиотеки при шахтном клубе, но их было немного и вскоре я их всех перечитала, а кое-что по нескольку раз. Хуже было с разговорным языком, кроме учительницы, разговаривать было не с кем, да и та говорила медленно, явно подбирая слова, а потом все равно переходила на русский. В техникуме с этим делом стало проще, двое преподавателей, молодые парни, недавние выпускники университета, отлично владели английским, и при любой возможности общались на нем друг с другом, а узнав меня поближе, взяли в свою компанию. Они так бегло говорили, что первое время я не то, чтобы говорить, но даже не все, ими сказанное, успевала понять. Очень быстро все наладилось и вскоре я вполне свободно участвовала в их разговорах, хотя поначалу были проблемы с произношением, но, как оказалось, временные.

Иногда мы втроем собирались дома у одного из них по имени Евгений, близкие знакомые и друзья звали его Юджин, так ему больше нравилось. У Юджина по пятницам устраивались, как он их шутливо называл, «культурные сходки», со временем парни стали приглашать на них и меня.

На эти вечера приходили ребята и девушки, и по их внешнему виду можно было сказать, что ничто заграничное им не чуждо. Общались они предпочтительно на английском, реже на французском и иногда на испанском языке, на русском говорили мало и это не было снобизмом, по крайней мере у большинства, это было реакцией периферии на ограничения советской жизни. У Юджина был магнитофон и большая коллекция записей, на вечерах часто слушали музыку, иногда читали стихи современных поэтов, в основном, шестидесятников. Мое внимание в их компании привлекла девушка по имени Элен, поэтесса она часто читала свои стихи на французском языке. Мне очень понравился этот красиво звучащий язык. Я очень хотела его выучить, но в техникуме французский не преподавали, ни пособий, ни учебников по его самостоятельному обучению у меня не было и когда читала стихи Элен, я вслед за ней тихонько повторяла слова, стараясь добиться похожего звучания. Элен обратила на это внимание, мы разговорились, потом сблизились и, несмотря на разницу в возрасте, Элен была лет на десять старше, уже успела окончить иняз, приехала сюда по распределению вместе со своим мужем из Ленинграда, у нас сложились дружеские отношения. К моей радости, Элен предложила помочь мне с французским.

Как известно учить второй иностранный язык гораздо легче и быстрее, я это испытала на себе. Прошло немного времени, я уже довольно сносно стала говорить на бытовые темы на французском. Элен иногда приглашала меня к себе в гости. В небольшой комнате все стены, которой были заняты стеллажами с разными художественными произведениями. Все это было очень интересно, но меня больше всего привлекала особая книжная полка с книгами, французских поэтов, их ее отец, работник какого-то министерства, привозил из своих заграничных командировок. Заметив, с каким благоговением я просматриваю эти книги, Элен предложила мне брать их с собой. Я с упоением читала по ночам, не все понимала, даже со словарем, но мне помогала Элен. Особенно мне нравились стихи Кокто, Гийома и Журдана, я их переписывала в отдельную тетрадь, а потом учила наизусть. Мое увлечение французской поэзией способствовало изучению французского языка и к концу первого курса я уже легко к удивлению общих знакомых, общалась с Элен на французском.