Жилец

— Какие наши дела, то одно, то другое, вот недавно руки дошли до трактора, разобрали со Степаном, а там, — он удрученно махнул рукой, — поршневая ни к черту, да и коленвал подработался, я уже не говорю о клапанах и подшипниках, дешевле новый купить, чем этот отремонтировать, а ты говоришь землю возьмите. А чем ее обрабатывать, мотоблоком? Так им здорово не разгонишься, он же тоже не первой молодости. Вот сидим уже не первый вечер, думаем, а все никак ладу не дадим. Новый трактор купить — нам не по карману, да и кто разрешит, отремонтировать наш — где запчасти взять, новые не купишь, а на старых много не накатаешься. Так что, как ни крути, а по нашим прикидкам в этом году мы и половины той земли, что есть, не успеем засеять, а ты еще предлагаешь.

Петро замолк. Председатель перевел взгляд на Степана и спросил:

— А ты что скажешь, правда ли, что все так плохо, как говорит отец?

— Как сказал отец, так оно и есть, но это еще не все. В этом году зима очень снежная и по весне наша речушка Змея разольется так, что на тот берег к нашей земле мы в течение двух-трех недель вряд ли сможем добраться, а это самое золотое время для сева, упустим — хорошего урожая не будет. Надо было летом по малой воде мост хорошо отремонтировать, а то он совсем развалился, помнится, колхоз еще два года назад обещал, но так ничего и не сделал, и как нам теперь быть, непонятно. Вот сидим и думу думаем. Все молчали, слышно было, как Галя мыла посуду, а по окончании села рядом с Натальей. Все ждали, что скажет председатель, а он обдумывал сложившуюся ситуацию: «Конечно, Петр прибедняется, что так плохи у них дела, ну да ладно, с этим разберемся, а тут еще Степан с этим мостом, черт бы его побрал. По документам мост еще год назад был отремонтирован, в ремонт вложены приличные деньги и сейчас он якобы находится в исправном состоянии, в правлении предполагалось после весеннего паводка списать вообще его полностью — водой унесло и дело с концом, ни моста, ни денег. Получается, что на Яремчуков давить надо осторожно, если в районе узнают про этот мост — несдобровать, можно и сесть! Надо срочно что-то придумать такое, чтобы Яремчуки сами отдали ему деньги. Вот только что?»

Председатель встал, с озабоченным лицом попрощался и вышел. Наталья накинула платок, пошла проводить его и, закрыв калитку, вернулась в дом.

— Ну что, мама, ушел? Надеюсь, теперь он от нас отвяжется, — сказала Галя.

— Думаю, теперь он не будет приставать к нам с ремонтом, и мы сможем заниматься переездом, — не очень уверенно проговорил Степан.

— Да нет, так не получится, председатель знает, сколько у нас денег, и он из кожи будет лезть, чтобы их отнять. Я его хорошо знаю. Посмотрите, он скоро еще что-нибудь придумает, — возразил Петр.

Через три дня Наталья и Степан были в Полтаве. Брат Натальи, как обещал, два дня возил их по области, смотрели, обсуждали, сравнивали и в конце концов остановили свой выбор на красивом селе, расположенном на живописном берегу Ворсклы. Село было не очень большое, окруженное со всех сторон сосновыми лесами, и всего в тридцати километрах от Полтавы. Центральная улица асфальтирована, в центре — большой магазин, но главное, рядом с ним располагалась средняя школа. Место всем очень понравилось. Побеседовав с местными жителями, Степан с Натальей осмотрели несколько выставленных на продажу домов и остановили выбор на большом, высоком доме из красного кирпича, с приусадебным участком, огород спускался к реке и, собственно, рекой и ограничивался, хотя на самом деле и половины участка никто и никогда не обрабатывал.

В доме несколько лет никто не жил, поэтому, естественно, требовался ремонт. Владельцы дома, жившие на соседней улице, запросили за него немалые деньги, но после непродолжительных торгов сошлись на реальной сумме — почти все что у Яремчуков было, включая запланированные на ремонт жилья односельчан средства.

Наталья уехала назад, а Степан остался оформлять документы. Через несколько дней приехал с деньгами Петр. Два дня сын с отцом делали замеры, прикидывали какие понадобятся материалы и сколько их необходимо, иными словами, составляли смету ремонта, а затем вернулись назад в село.

Дома, в спокойной обстановке посчитали расходы на переезд и ремонт и оказалось, что имеющихся денег не хватает, поэтому решено было продать все оставленное на посев зерно. Продать нужно было без огласки — от председателя всего можно было ожидать. Тем временем отношение односельчан к Степановой семье ухудшалось, в начале перестали с ними здороваться, потом дошло до того, что за двором установили надзор, целыми днями неподалеку находился кто-нибудь из сельчан, что они высматривали, неизвестно. Степан с отцом съездили в Заготзерно, договорились и вскоре приехала большая грузовая машина и вывезла за один раз все зерно. Случилось так, что в тот день председатель был в районе и домой вернулся поздно вечером, а когда ему доложили, он разгневанный пришел к Степану. Поняв, что деньги, которые он уже считал своими, ускользают, председатель прямо с порога раздраженно закричал: