Жилой комплекс «Курицын»

– А цепь крепкая? А кол? А ошейник? – наперебой спрашивали Филипп, Таня и Варвара. Лишь Саша ни о чём не спросил. Он вдруг почувствовал, что из всех присутствующих пёс выбрал именно его. Гордиться было нечем. Это не был выбор друга или хозяина – зверь нашёл себе жертву.

– А почему посередине участка? Можно же было в углу, у забора, – заметил Филипп сторожу.

– Нельзя. Он прокусывает забор насквозь.

– Как же он дал себя привязать?

– Привезли-то его сюда с мешком на голове, а сняли, когда уже на цепь посадили. Сейчас ему конуру делают, но мы ещё не придумали, кто эту конуру отнесёт в круг.

– Не укусит, если погладить? – спросила Варвара, догадываясь, какой её ждёт ответ.

– Нет, на людей-то он не бросается, – ответил сторож, к всеобщему удивлению, – разве только сегодня Автонома Викториновича цапнул, когда он хотел с ним сфоткаться.

– Хороший мальчик! – Варвара решила проверить сообразительность пса, издалека показав воображаемую вкусняшку на ладошке.

Тот и ухом не повёл. Его всецело занимал Саша и способы до него добраться. Ральфик сменил тактику: он перестал захлёбываться, умильно прижал уши и завилял хвостиком, дескать, ладно, кожаный, я передумал, давай подружимся. Доверчивый Саша протянул руку – и в тот же миг поплатился. Перчатка с его руки оказалась в зубах Ральфа, а сам Саша отпрыгнул на три метра в сторону. Новый сотрудник умел расставлять границы в коллективе. К нему ещё предстояло найти подход.

Саша заметил, как забавно похожи друг на друга Ямов с чёрным от досады лицом и чумазые сваебои, которые пробили кабель, а теперь беззастенчиво складывали стрелу копра, готовясь к перебазированию. Они сообщили, что пока у них есть другие объекты и две недели они простаивать не собираются.

– Я не понимаю, как можно было выдать к производству работ такой проект! – возмущался Ямов. – Его что, идиоты делали? Саша, его что, никто не проверял? Филипп, почему ты сразу не начал проверку с этой части? И тут же меня обвиняете! Просто невозможно работать!

– Не визжи, никто тебя не обвиняет, – ответил Филипп. – Это чисто Клёнова косяк, ну и энергетики сами проморгали, когда согласовывали. Хотя, конечно, ты мог бы посмотреть чертёж, но ладно.

Ямов выдохнул, недоверчиво посмотрел на коллег и, не попрощавшись, побрёл прочь по снегу, не выбирая дороги.

– У Штирлица защемило сердце. Он увидел, что пастор совсем не умеет ходить на лыжах, – сказал вслед ему Филипп.

– Не бей лежачего, это его первая стройка, – упрекнул Саша.

– Имею право: он заслужил. Мы вообще, считай, вечные пострадавшие оттого, что с ним работаем.

– Не знаю, Фил, не знаю… Какой-никакой результат у него есть.

– О чём ты говоришь?

– Ну смотри. Человек с нуля врубается в новую для себя деятельность. Делает ошибки, но никто же не застрахован… Мы должны доверять друг другу.

Рассуждая, Саша впервые сделал выводы, которые успокоили его самого. Ему открылось, что сегодняшний день можно считать некоторой вехой. Ведь всё работает. Появилось разделение труда, а следовательно, должно быть и доверие между коллегами. Ямовский крик «Не надо меня контролировать!» стал казаться Саше законным требованием. Действительно, кому будет приятно, если над душой стоят? А к бахвальскому «Я договорился» Саша постепенно привык и даже начал ему доверять. Ямов находил материалы, людей, технику и по-детски хвастался: «Знаешь, почём это на других стройках? Знаешь, сколько это обычно стоит? А я договорился!» – и складывал губы, как Джеймс Бонд. Это забавное тщеславие можно простить.

– Давай попробуем? – спросил Саша.

– Поверить Бармалею? – ответил Филипп.

Так и пошло. Работа двигалась рывками: Ямов очертя голову гнал объёмы до тех пор, пока Фил не ловил его на очередном нарушении. Затем вопрос решался товарищеским судом, а иногда и с привлечением сторонних экспертов.

Успех был переменный. То постановляли разобрать и исправить, и тогда ущерб записывался в известную бумажку на счёт Ямова; то разводили руками, дескать, ненормально, но допустимо, и Ямов норовил выставить это своим достижением – успешным рациональным предложением с высчитанной осязаемой выгодой.

Спустя годы Саша будет с нежностью вспоминать эти спокойные времена. Спокойные – потому что простодушные и наивные.

На стройке под неусыпным присмотром Саши и Филиппа пахал Ямов, и пахал весьма результативно. Казалось, он поставил себе целью нарушить всё, что только можно. За эти месяцы он схлопотал штрафы за несанкционированную срубку деревьев (деревья не мешали, просто у Ямова чесались руки), за несоответствие забора проекту (стоит ли говорить, что коллеги его предупреждали), за работу без предъявления крана надзорным органам. Эти самые органы заявлялись на площадку ЖК «Курицын» чаще, чем Ямов в офис. Филипп превратился в психа, растратив все нервы на подмечание и исправление ямовских косяков. Попов лавировал между Ямовым и Алешиным, не давая первому слишком расслабиться, а второму задушить первого.

Саша знал, что это всё пустяки, это всё не страшно. Страшным было другое.

Строить нельзя продавать