Жилплощадь для фантаста

Я увидел стеклянный куб, нарисованный стеклянный куб. И больше ничего. Но это только вначале. Я оглянулся на Афиногена, тот смотрел на меня хитро и чуть выжидательно. Ладно, поразмышляем. Стеклянный куб... Я постоял некоторое время в задумчивости, покрутил слегка головой. Что-то получалось. Отошел шага на два, затем чуть в сторону. Куб исчез. Вернее, не исчез, а теперь я смотрел через одну его грань, перпендикулярно ей самой. На глазах куб из трехмерного превратился в двумерную фигуру, в проекцию куба на плоскость. Превращение было мгновенным и впечатляющим. Ай да, Афиноген! Вот какие чудеса он может делать на простом холсте? Но оказалось, что это еще не все. Ободренный успехом, я сделал несколько шагов в другую сторону. С кубом снова произошло превращение. В трехмерном кубе возник еще куб, меньшего размера. И какие-то линии или плоскости соединяли первое и второе тело. Я выбрал точку, с которой, как мне казалось, удобнее смотреть, и замер на несколько минут. Сначала ничего не произошло. Потом с пространством что-то случилось. Холст, сам холст стал вдруг трехмерным. Я уже не рассуждал, не удивлялся. Я стремился вперед. Мне хотелось, нестерпимо хотелось узнать, что там, что там за этим трехмерным холстом. И вот то, что я вначале принял за куб в кубе, начало оживать, обретать смысл, неожиданный и таинственный, но возможный, возможный! Там было что-то, что неудержимо влекло меня. Я протянул руку, кажется, даже успел заметить, что она как-то странно трансформировалась. Но тут Афиноген вернул меня к действительности.

Я еще непонимающе и потрясенно хлопал ресницами, когда в квартиру вошла жена Афиногена, Зоя Карповна. Она подозрительно посмотрела на мужиков, но, кажется, ничего не обнаружила.

- Соображаете? - спросила она.

- Соображаем, - пробасил Афиноген, - да только совсем не то соображаем.

Из второй комнаты прибежали дети, полезли в хозяйственную сумку. Мать, наверное, ходила в магазин.

- Чай пить будем, - сказала хозяйка.

- Нет, спасибо, - отказался я. - Домой пора.

- Отчего же...

- Мы еще в сарай сходим, - сказал Афиноген.

- Да, да, - обрадовался я. - Нам еще в сарай надо.

- Он там рисует, - пояснила жена Афиногена. И по тому, как она это сказала, стало ясно, что занятие это она очень и очень одобряет. Может, и не понимает, а одобряет. Ведь как изменился Афиноген после того случая с фирменным поездом... Слава богу! Ведь совсем пропадал человек. И я, кажется, не вызывал у нее особых подозрений. Ну выпьем когда, так в меру. А не пить после таких Фениных запоев, это значит держаться волевым усилием. А Феня не держался, он просто не хотел. А ведь это совсем не одно и то же. Мы пошли в сарай.

Я почему-то представлял себе сарай захламленным и пыльным, но увидел перед собой настоящую мастерскую, пусть и без естественного дневного света, да ведь все равно была зима. Здесь стоял верстак для столярных работ, стол, заваленный листами латуни, различный инструмент, несколько стульев и табуретов. Дощатый пол был чисто подметен. В углу стояла остывшая печь, сооруженная из железной бочки. В сарае было холодно, но все же не так, как на улице.

- Садись - предложил Афиноген. Но я сначала походил, дотрагиваясь руками до разных предметов. У Афиногена было свое место. Свое! Он мог здесь уединиться, работать, творить!

- Хорошо тут у тебя, Афиноген Каранатович, - сказал я.

- Не жалуюсь. Ты садись. - И не дожидаясь, пока я усядусь, продолжил. - Сделал все, как хотел. Ну, насколько было возможно. А ты представляешь себе свою квартиру, свой кабинет?

- Какой кабинет! - вскричал я,

- Да ты постой, постой... В мечтах, во сне....

- А... Там-то представляю. Тихо. Стол. Книги. Окно. И главное, я никому не мешаю. Никому.

- Страдаешь?

- Бывает.

- Что уж там - бывает. Страдаешь вовсю!

- Из моей души, Афиноген Каранатович, страдание исчезает, если я нахожу слово высказать его.

- Подробнее не расскажешь о своем кабинете, о жилплощади для фантаста?

- Я все сказал.

Афиноген отодвинул мольберт. За ним оказалась еще одна дверь, не гармонирующая со всем остальным. Словно Афиноген вырвал ее из какой-то стандартной многоэтажки и поместил сюда.

- Попробуй открыть, - попросил Афиноген.

Я подошел и взялся за ручку.

- Хватит, - остановил меня Афиноген. - Завтра приезжает комиссия. Ты уж помоги мне, Федор Михайлович.

- Да чем же?!

- Приходи сюда вечерком и все.

11

"...Эксперименты не шли. Как говорили в группе, кто-то путал научных сотрудников, сбивал их, направлял в тупик. На некоторое время можно было выключить аппаратуру, заняться пока обработкой таблиц, построением графиков, осмыслить полученный материал.

Все вышли покурить. Но дверь на улицу возле курилки была открыта. Работники какой-то лаборатории таскали упакованное в огромные ящики оборудование. Волны холодного воздуха неслись по коридору. Покурить можно было и возле своей комнаты. Мгновение все еще молчали, потом кто-то сказал: "Послушай...", и начался обычный в таких случаях научный треп.