Жёлтая виолончель

Ну, тут я и вспомнила, что на свете такси существует. Надо было, дуре, сразу вызывать, так нет, пошла приключений искать. Такси приехало, выхожу осторожно – нет моих насильников. Попрятались куда-то или за ещём пошли.

Доехала до дома, полночи проревела, а потом сутки почти спала. А как проснулась, стала думать. То ли я выспалась впервые за долгое время, то ли сама история эта мне мозги вправила, но в голове у меня точно что-то поменялось. И не сказать, что у меня какая-то психологическая травма случилась, я уродов и до этого полно встречала, как-то привыкла к ним. Но как будто очки мутные с глаз убрали. Я поняла, что не хочу так больше жить. И что надо как-то по-другому. А как?

В понедельник подала заявление. Просила, чтобы сразу уволили, но заставили отрабатывать две недели. Не думаю, что им от этого была польза. Я ходила на работу как во сне. Работала от звонка до звонка и думала всё время о своём. А думала вот что.

Сначала я составила список того, что мне не нравится. То, чего не хочу. Типа «не хочу всю жизнь тратить на работу», «не хочу, чтобы меня насиловали», «не хочу быть Хрисеидой»…

– Кем? – перебиваю я.

– Илиаду читал? – спрашивает Вера.

– Не помню. Да. Вроде да. Название знакомое. Там что-то про греков. Погоди…

Я очень боюсь провалиться в прошлое. Но в сознании всплывают отдельные слова.

– А! – восклицаю я. – Это там ведь было «Он перед грудью своей велилепной дивно уставил украшенный щит»?

– Хм, – кажется, Вера улыбается. – Ну, почти. Я просто как раз прочитала незадолго до того случая с гопниками, поэтому мне всё время тогда в голову Хрисеида приходила. Так вот, там история начинается с того, что войско Агамемнона захватило много добычи, в том числе женщин. Одна из них, дочь жреца Хриса, то есть Хрисеида, досталась Агамемнону, царю. Жрец приходит её выкупить. Все соглашаются, потому что он много даров принёс, несоразмерно больше, чем стоит эта женщина. А Агамемнон упирается, не отдаёт её. Тогда этот Хрис молится Аполлону, чтобы на греков наслал беды. И тот насылает, начинают они от болезней дохнуть. Тогда Ахиллес, самый известный и сильный воин, начинает обвинять Агамемнона, что всё произошло из-за него. Агамемнон обиделся и говорит – хорошо, раз таково общее мнение, отдам я Хрисеиду отцу. Но тогда пусть этот выскочка Ахиллес мне отдаст Брисеиду, которая ему досталась. Чтобы неповадно было против царя рот разевать. И отбирают у Ахиллеса Брисеиду. В результате Ахиллес злится и долго потом не участвует в войне вместе со своим войском, отчего греки чуть не терпят поражение.

– Интересная сказка, – говорю я. – А при чём она тут?

– Вообще-то это не сказка, – возражает Вера. В голосе возмущение. – Всё это было на самом деле. Во всяком случае, Шлиман и другие историки уверены, что «Илиада» основана на реальных событиях. Я это рассказала, чтобы ты вспомнил, кто такая Хрисеида.

– Да я так и не понял, кто она такая, – отвечаю я. – Понял только, что её сначала забрали, а потом отдали.

– Вот именно! – горячо восклицает Вера. – У нас о ней представление, будто о мешке картошки. Забрали, вернули. Отдам Хрисеиду, заберу Брисеиду. Заметь, мы даже имени их не знаем, только отчества. Вот я не хочу так. Не хочу быть мешком, который один взял, другой отдал, а потом, через сто лет, никто и не вспомнит, что это был за мешок. То, что я женщина, не значит, что я не могу быть чем-то самодостаточным, полезным. Я хочу что-то сама из себя представлять.

– Понял, понял, – говорю я. – И что же ты сделала?

– Ну, вот, говорю же, составила список того, чего не хочу. Потом решила, что это не очень конструктивно, и стала думать, чего хочу. В конце концов пришла примерно к такому списку: «Быть сильной. Быть свободной. Тратить время с пользой».

– А с пользой – это как? – уточнил я.

Вера чешет в темноте нос.

– Это, в общем, всё ещё открытый вопрос. Дойдём ещё до этого.

– Кстати, – вдруг вспоминаю я, очевидно, не к месту. – А почему ты мне решила вдруг о себе рассказать? Ты же не собиралась.

– Ну, – Вера вздыхает, – представила, каково тебе. Ничего не помнишь, надо всем тупишь, ничего не понимаешь. Решила, что так тебе проще будет. Надо же, в конце концов, наполнять чем-то эту пустую симпатичную башку.

Симпатичную… Я повис на этом слове. А Вера тем временем продолжала.