Жёлтая виолончель

Мне от работы добираться можно было несколькими способами. Можно немного пройти до метро, проехать остановку и ещё пройти до дома. Можно было на маршрутке по прямой, прямо от подъезда до подъезда. Но маршрутки плохо ходили, особенно вечером. А можно было пешком. Недалеко, полчаса быстрым шагом. Но я так ходила редко, потому что там места неприятные. Заборы, ворота, собаки.

И вот как-то раз в пятницу задержались мы все на работе допоздна. У наших девелоперов релиз, а я, глядя на них, забыла про конец рабочего дня. Всё командировки оформляла, отчёты сводила, план переезда по офису готовила. Работы-то тьма, не успеваешь ничего. Не заметила, как все разбежались. Время – почти час ночи. Выхожу из офиса и понимаю, что не успеваю на метро. Пошла на маршрутку. Простояла минут десять – никого и ничего. Ну, думаю, что такого-то? Пошла пешком.

Холодно, темно. Я иду на шпильках, в этой юбке дурацкой. Дресс-код, мать его. Мёрзну, за каждым углом тень мерещится. И слышу – гогот пьяный впереди. Кругом заборы, не обойти никак. Ну, продолжаю идти, что же делать.

Идёт навстречу пьяная компания. Сразу видно, что дебилы. Бритые, ржут непрерывно. Один в кепке.

– Двухголовый? – спрашиваю я. Я больше чувствую, чем вижу в темноте, как Вера косится на меня недоброжелательно, и умолкаю.

– И вот они совсем близко, – продолжает Вера. – И все на меня уставились – что это за чудо лопоухое ночью по таким местам шляется? Один кричит «О, как раз баба!» и прёт прямо на меня. От него увернулась, другой полез. Несут какую-то ахинею. Типа «Мадам, не возражаете, если мы с вами потрахаемся?» Отпихнула одного, который вцепился. Но тогда-то я дохлая была совсем, только разозлила их. Кричат: «Да мы ей не нравимся! Братва, а ну покажем ей, кто здесь главный». Схватили, тащат. Один раз вырвалась, но тут же догнали и ещё раз схватили. Блузку разодрали, опрокинули на траву – там такой островок травы был возле забора. Как будто специально для этого случая. Кажется, их всего пятеро было. Один верхом сидел, штаны расстёгивал, который в кепке. Двое за руки держали. Крепко. Ещё один – правую ногу, а пятый что-то всё вихлялся. Вроде хотел помочь, но не знал, как. А может, я потом эти подробности придумала. Тогда-то всё быстро происходило, да и психовала я, понятно, поэтому только какие-то детали в мозг чётко врезались. Кепку помню. Помню джинсы этого главного. Запах помню кислый изо рта. Пиво какое-то дрянное, наверно. И эту колбасу волосатую, которой он меня тыкать пытался.

Я, когда меня опрокинули на траву, уже не сопротивлялась. Поняла, что бесполезно. Но потом он с меня трусы сорвал и попытался найти, где же у меня то, что ему нужно. И мне противно стало. И хозяйство это его бледное, дряблое, с волосиками вокруг… Омерзительно просто.

Я зубами в палец одному вцепилась, который руку держал. Сильно. Думала, зуб сломаю. Он дёрнулся от боли, на спину опрокинулся, что-то там про кровь лопочет. Я извернулась, сама не знаю, как, двинула этому в кепке каблуком. Где-то возле уха попала. Он заорал матом, вскочил, и второго сшиб, который на ноге. Мне повезло, что все они растерялись. Ну, и пьяные, замедленная реакция. Откатилась в сторону – и бежать. Как-то и сумка в руке оказалась. Туфли свалились, слава богу. Припустила очень быстро. А они сзади несутся, орут, что убьют сейчас. Чувствую, что пара минут – и догонят. Но справа – домик какой-то. Я к двери. И вижу, что рядом с дверью – табличка. Такое-то отделение милиции. Я внутрь.

Забежала, кинулась в какую-то каморку. А там сидят несколько расхлябанных таких, расстёгнутых, оболтусов в форме. Водку пьют. И стали на меня орать. Вроде как нельзя в эту комнату заходить, это комната дежурного. Я не понимаю ничего, кричу, что за мной гонятся. Один встал, вытолкал меня в коридор, потом стал расспрашивать. Прямо там же, в коридоре, стоя. Я блузку драную на груди пытаюсь застегнуть, топчусь на холодном полу, невпопад отвечаю.

– Значит, – говорит он, – правильно я понимаю, что изнасилования вашего не состоялось?

А сам тоже бухой и лыбится.

– Ну, ещё бы чуть-чуть… – говорю.

– А правильно я понимаю, что вы описать нападавших не сможете? – спрашивает он.

– Не знаю, – отвечаю. – Но, если вы выглянете, они прямо за дверью, снаружи.

– Ну, понятно, – говорит. – Дамочка, мне никакого резона нет у вас заявление принимать. Преступления-то толком и не было никакого, свидетелей нет. Преступников всё равно не найти, предъявить им нечего, вот и получается очередной глухарь, которых у нас и так полно.

А сам качается и глаза мутные.

Я смотрю на него, пытаюсь смысл слов понять, и тут у меня мозги отключились. Стою, реву, сама не понимаю о чём. Он ругнулся на меня и ушёл в свою каморку. Я немного пришла в себя, сообразила, что к чему, стучусь к ним в окошечко – дескать, не поможете до дома добраться, а то боюсь. Ответили, что, мол, они не такси. Грубо так.