Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

Я рассмеялась. Как им объяснить, что главное — жизнь, а не расстояние? Память, а не разлука? Надежда, а не разбитое сердце? Да, моя семья очень далеко! Там, откуда нельзя возвратиться. Мир Тварей создали Первые маги, и уж они-то позаботились, чтобы даже ведьмы оказались бессильны перед невидимой стеной, окружавшей огромный материк в западном полушарии. Но родные были живы! Я ни на миг не сомневалась: однажды мы снова увидимся. Возможно, для этого мне придется сменить место жительства… Хотя вряд ли родители хотели бы этого. Им больше пришлось бы по душе… А, мечтать буду позже!

— Ты — последняя ведьма, и обязана возродить свою расу.

В смысле — плодиться до тех пор, пока у какого-нибудь потомка не откроется дар? Лучше бы Лан не говорил этих слов! У меня перед глазами сразу же возник «Свод правил поведения благочестивой дамы», и ничего хорошего подобное видение не предвещало. По крайней мере, до сих пор моя реакция на творение веллийских знатоков благопристойности была далека от приличествовавшей девушке из хорошей семьи.

Пришло время сделать глупость? Да, много глупостей! Я ведь последняя ведьма, правда?

— Рена, не надо! — Гент первым заметил, что со мной творится нечто странное. — Рена! Прошу тебя! Рена!

Надеюсь, он увидел мой прощальный воздушный поцелуй…

И пейзаж изменился.

Маргет стоял у входа в усыпальницу и смотрел на темное небо, в котором Рун спешил навстречу Рунне. В какой-то миг ему показалось, что скорость лун возросла, но он отбросил глупые мысли. Еще не родился тот, кто прикажет светилам! Даже богам это не по силам, что уж говорить о магах?

— Господин!

Тощий, обвешанный побрякушками эльф (один из тех, для кого блеск золота затмевает сияние солнца) выскочил из арки и озабоченно уставился на Маргета огромными блестящими глазами. Подобное поведение было совсем не в духе сдержанного и чуть сумасшедшего не-людя, поэтому горец решил, что дело серьезное.

— Чего тебе? — Будущий бог искренне полагал, будто те отбросы Мелоса, которых он подобрал для дела, понимают только грубость.

— Господин! — голос подручного срывался на писк. — Все готово, но я волнуюсь!

У Маргета отлегло от сердца. Когда-то он точно так же места себе не находил в преддверии обряда… когда-то… давно уже нет того честолюбивого парнишки. Но кто дал право всякому сброду лезть к повелителю со своими душевными терзаниями?!

— И что, по голове тебя погладить? К сердцу прижать?

— Н-нет. — Эльф сарказма не оценил, подтверждая теорию без пяти минут бога об отсталости низов общества — как человеческого, так и не-людского. — Прошу вас, повторите последовательность действий, чтобы я все проверил и перепроверил.

Какой старательный! Небось загодя готовит теплое местечко в свите. Ладно, и подхалимство нуждается в поощрении. Пусть носится, высунув язык, если до сих пор не понял, что у червя нет шансов стать другом господина. Даже если он переживет эту ночь!

— Когда луны приблизятся друг к другу на расстояние ладони, возьмешь клусскую дудку. Направишь гномов в огненную чашу, и не смей одурманивать их до бесчувствия! Мне нужно много боли, запомни. Я приду, когда подземелье наполнится душами… Затем проследишь, чтобы лава текла по желобу, не переставая. И все. Понял, длинноухий тупица, или еще раз пересказать? Разве это сложно?

— А вы не боитесь, господин, что…

Незадачливый эльф кубарем скатился со ступеней.

— Я ничего не боюсь! Ни вашего обожаемого Лана, ни подлых ведьм! Иди!

— Рун, господин…

— Что еще?!

— Рунна…

Маргет поднял голову и удивленно моргнул. Беседа с трусоватым придурком длилась дольше, чем он предполагал. Луны почти встретились, какое уж тут расстояние ладони…

— Быстро вниз!

— Может, завтра, го…

— Вниз! Завтра не будет!

Отложить до завтра? Ну нет! Следующий день силы по календарю мира ночных наступит через год, а больше ждать горец не мог. Слишком много усилий приложено, слишком много врагов нажито… Он не был излишне самоуверен и понимал: другого шанса не выпадет.

Яркий светлый диск Руна казался огромным рядом с маленькой пятнистой Рунной. Он сходились чересчур быстро, словно договорившись нарушить все планы.

Маргет бросился в усыпальницу. Он летел как на крыльях, не замечая никого и ничего вокруг. Пролеты мелькали один за другим, светляки освещали громадные залы, в которых уже не было ни одного гнома, а снизу отчетливо доносился многоголосый вой сгоравших заживо жителей подземного мира.

Вот и все. Он успел. Вокруг огненной чаши носилось множество разноцветных душ (странно, горец полагал, будто они невидимы). Лава тонкой струйкой текла в каменный мешок, где ожидали своей участи представители всех рас. Последний гном, отчаянно визжа, но не в силах противиться звукам «гномоловки», как ее называл клусский помощник, исчезал в раскаленной вязкой массе. Идеальное место силы! Теперь осталось подождать, пока кровь земли поглотит жертвы и подарит власть над ними и над их расами.