Жёлтый вождь

Он думал лишь мгновение. А тем временем с полдюжины индейцев побежали вслед за вождем и теперь стояли рядом с ним на карнизе.

Снайвли слишком долго висел на одной руке, едва опираясь о стену утеса; рука разжалась, и он упал вниз, к индейцам; они схватили его и связали более надежно.

– Тащите его вниз! – приказал вождь. Потом, обратившись к надсмотрщику, продолжил: – Когда спустимся, мистер Снайвли, я вам объясню, что вы еще не совсем мертвец. Я не хочу этого, на какое-то время вы нужны мне живым. Я покажу вам, как и всем остальным – особенно тем, кто с плантации старого Блекэддера, но прежде всего вам, достойному надсмотрщику этой плантации. Тащите его вниз!

Вновь схваченного пленника потащили вниз, и у него больше не оставалось сомнений, с кем он имеет дело.

Когда вождь прошел к водопаду, смыл краску с лица и, повернувшись к остальным пленникам, показал им желтую кожу мулата, Снайвли не удивился.

Зато на лицах негров появилось выражение величайшего удивления; узнав это свежевымытое лицо, они в один голос воскликнули:

– Голубой Дик!

Глава XIV. Спасители

Когда эта варварская сцена разворачивалась в горном ущелье, к нему быстро приближалась группа всадников, огибая отроги утеса, выступающие в прерии.

Не стоит говорить, что это были трапперы из Сент-Рейна и двигались они быстро, как только могли нести их лошади и мулы.

Впереди, выполняя обязанности главарей и проводников, были два человека. Один из них особенно торопился – больше всех в отряде. Его подгоняло сильное чувство. Это был молодой ирландец О’Нил. Рядом с ним, по-видимому, тоже тревожащийся из-за времени, ехал его старый товарищ Лидж Ортон, траппер.

Они время от времени разговаривали друг с другом, а иногда поворачивались к товарищам и убеждали ехать быстрей. Остальные следовали за ними; все готовы были к схватке.

Но «горные люди» прихватили фляжки с виски и время от времени предлагали остановиться и «осушить рог».

О’Нил особенно раздражался из-за задержек. Для него они были мучительны.

– В конечном счете, – сказал Ортон, скорее стремясь сдержать спутника, чем успокоить, – особой разницы нет, Нед. Несколько минут ни тут, ни там особого значения не имеют. Конечно, я знаю, о чем ты думаешь.

Он помолчал, словно ожидая ответ.

О’Нил ответил только глубоким вздохом.

– Если с девушкой что-то случилось, – продолжал Лидж, – то уже давно.

Молодой ирландец прервал его стоном.

– Но может быть, – продолжал Лидж, – с ней все в порядке. Индейцы напились, как только добрались до выпивки в фургонах; и если так, они и не подумают приставать к пленным, пока выпивка не кончится. Я думаю, если они хотят заняться пытками, то только завтра; и будь я проклят, если мы им не помешаем! Как только доберемся до места, дадим им такое развлечение, какого они не ожидают!

В словах Лиджа был резон. Они утешили О’Нила, и какое-то время он ехал с более бодрым выражением.

Но потом лицо его снова омрачилось: он думал об индейцах, напавших на караван, особенно об их вожде; его ненависть к белым равнялась, по слухам, любви к белым женщинам. Трапперы рассказывали не одну историю, в которой Желтый Вождь выступал как галантный кавалер по отношению к пленным белым девушкам; они становились жертвами его страсти.

Вспомнив все это, О’Нил снова застонал.

Что если Клер Блекэддер – в его воспоминаниях по-прежнему ангел – в этот момент бьется в руках раскрашенного дикаря? Красавица в объятиях дьявола! Ужасная мысль, мерзкая, и, когда она омрачала сердце молодого охотника, он всаживал шпоры в бока лошади и кричал своему товарищу:

– Быстрей, Лидж, быстрей!

Но наступило время, когда, кроме быстроты, потребовалось кое-что еще. Они приближались к месту, где предположительно грабители каравана могли разбить лагерь; и трапперы слишком хорошо знали жизнь прерий, чтобы открыто приближаться к людям или животным. Они знали, что индейцы, даже во время разгула, не оставят лагерь без часовых. Все никогда не напиваются одновременно. Несколько человек всегда остаются трезвыми и становятся часовыми и караульными.

В какой бы безопасности ни считали себя вождь и грабители – поблизости никаких врагов у них нет, – они все равно расставят караулы вокруг лагеря и разошлют по сторонам разведчиков.

Сейчас день, очень светло, вечер еще далеко. Попытка подойти к лагерю по равнине или даже по отрогам гор приведет к провалу всего их мероприятия. Их точно увидят, и, прежде чем они смогут подойти и нанести удар, индейцы, если он не захотят драться, уйдут вместе с добычей и пленными. У них лошади свежее, чем у трапперов, которые сейчас после долгой скачки тяжело дышат и покрыты потом, и индейцы легко от них уйдут.

Приблизиться к лагерю индейцев можно только украдкой, а сделать это можно, только дождавшись темноты и ночи.

Такой план казался наилучшим, и большинство трапперов считало, что нужно действовать по нему. Другого пути они не видели.

У О’Нила сама мысль о такой задержке вызывала боль. Есть ли альтернатива?

Этот вопрос он задал Лиджу, пока вопрос еще обсуждался.