Жёсткая ротация

Молчит — и это хорошо — Борис Акунин. Многотомные «Жанры» — это не литература, а коммерческая форма молчания. Если у тебя есть фонтан… Молчит Людмила Улицкая. Молчит Маканин. Молчит, прошу прощения, Солженицын. Кому он, кстати, присудил свою премию? Кто бы помнил. Говорят, что Яцутко интереснее, чем Гуцко, — говорят два с половиной человека, которые их читали. «Неформат» (серия нестандартной прозы издательства «Астрель») приказал долго жить, но уже затеял что-то своё, девичье, Борис Кузьминский — и выпущенная им «Лупетта» и впрямь хороша (запамятовал имя автора; я читал её в рукописи и сам был не прочь напечатать). Сожгли — и отстроили заново магазин радикальной книги «Фаланстер». Выпустили книгу «Любовь и секс в исламе». Я что-нибудь упустил? Извините.

В конце года в литературе запахло большими деньгами. Я имею в виду, разумеется, «Большую книгу» (хотя и не только). Присудят её — первой степени — Алексею Иванову, а третьей — Андрею Битову; но вот кому — второй степени, я пока сказать не могу: пусть сначала как следует поработают Совет экспертов и Литературная академия.

В общем, год как год: не лучший, но далеко и не худший — в литературе. Скажем, прошлый был определённо беднее. Нулевые годы вошли в зенит, вошли в апогей — но это, не будем забывать, апогей нуля.

2005

Евангелие от жены Иуды

«Убежище 3/9» — первый роман молодой москвички Анны Старобинец, ярко дебютировавшей год назад повестью «Переходный возраст» (о кафкианском превращении человека в живой муравейник) и пригоршней столь же странных и, пожалуй, ещё более примечательных рассказов. «Убежище 3/9» — мизантропическая философская притча с сильным вкраплением волшебной сказки, одной из разновидностей которой здесь становится Священное Предание.

Московская журналистка Маша в парижской командировке внезапно превращается в омерзительного дядьку средних лет — клошара по имени Кудэр, сохраняя, однако, полное сознание собственной идентичности. Решает пробраться в Германию, где живут её выехавшие по «еврейской квоте» родители. Те, естественно, не узнают и прогоняют Машу, а она подстерегает, зверски избивает и грабит отца. После чего всеми правдами и неправдами стремится в Москву. В вокзальном туалете Маша соблазняет и убивает гомосексуалиста, внешне похожего на Кудэра, и по его документам едет в Россию. По дороге умирает.

Однако не вполне умирает — оказывается на призрачном мосту между Явью и Навью.

В бытность Кудэром Маша воспринимает эту метаморфозу как заслуженную кару. Родив неизвестно от кого (возможно, и от мужа — картёжника и авантюриста по имени Иосиф) сына-дауна, она сдала его в специнтернат. Люди из прошлого (как выяснится, не совсем люди) время от времени опознают в Кудэре Машу и постоянно отсылают за объяснениями к загадочному сайту. Параллельно бредут куда-то тропой в волшебном лесу Гензель и Гретель. Действие переносится в специнтернат, который тоже не совсем интернат. Сын Маши (здесь его зовут Иваном) находится на попечении у Люсифы (Люцифера-женщины), (Кощея) Бессмертного, Лешего и прочих монстров. В Яви — они врачи и медсёстры, а в Нави — монстры. Здесь же обитает и Спящая Красавица.

(Один из поклонников прозы Старобинец критик Лев Данилкин остроумно предположил, что Люсифа — никакой на самом деле не Люцифер, а Людмила Петрушевская, прежние страхи которой, возогнанные на уровень «ужаса-ужаса», творчески претворяет молодая писательница, а член Большого жюри «НацБеста» Светлана Лисина, проголосовавшая за Старобинец, столь же изысканно сравнила «Убежище 3/9» с японским мультиком «Унесённые призраками». Что же касается сравнения с «Братьями Гримм» и с «Бразилией» Терри Гиллиама, взятыми вкупе, то оно напрашивается само собой.)

На мосту Маша принимает (оказывая им сексуальные услуги) гостей из обоих миров и постепенно постигает описываемый в романе миропорядок. Есть Бог-Отец (здесь его называют Тот, Кому в Рот не Попадает), есть его брат — Люцифер-Люсифа, есть разнообразная демонического и/или волшебного происхождения мелочь. Бог хочет разбить Кощеево яйцо и сломать иглу, якобы затем, чтобы избавить мир от страданий (хотя цель у него на самом деле другая), что, правда, означает светопреставление, — и помочь в этом может только Ваня, сын Марии и (предположительно) Иосифа. А в Яви — Россия сначала трепещет перед ужасными откровениями с загадочного сайта, провозвещающего конец света и призывающего избранных спастись в убежище на Алтае, а потом погружается в непробудный сон.

Ваня покарал не только мать Машу, но и предположительного отца Иосифа, превратив его в ядовитого паука на итальянских гастролях, куда тот отправился с любовницей (Люсифой). Скитаясь — уже в образе паука — Иосиф, в отличие от Марии, не воспринимает эту (кармическую) метаморфозу как кару. Меж тем сам Ваня вступает на Крёстный путь — и гибнет как бы во спасение человечества. Однако всё оказывается куда запущеннее.