Жёсткая ротация

Меж тем единственным ныне здравствующим отечественным сатириком можно и нужно назвать Александра Исаевича Солженицына. Чем больше неточностей, передержек, подтасовок, прямых ошибок (взять хотя бы якобы имевшее место убийство Сталиным Кирова и Горького) обнаруживают исследователи в «Архипелаге ГУЛАГ», тем очевиднее становится его сатирическая сущность, да и бесспорная гениальность самой сатиры. А многие главы романа «В круге первом»! А «Ленин в Цюрихе»! Больше того, недавно изданное и вызвавшее бурные нарекания затронутой стороны двухтомное сочинение «Двести лет вместе» также представляет собой не историческое исследование, а сатирический памфлет.

Разумеется, памфлет неудачный, по меньшей мере далеко не такой удачный, как «ГУЛАГ». Но показательна и причина писательской неудачи: сочиняя сатиру на взрывоопасную тему, Солженицын чересчур «зажался». Подобно импульсивному шахматисту, который сидит, подложив под зад руки, чтобы сгоряча не схватиться не за ту «деревяшку», сатирик Солженицын в юдофобской сатире переосторожничал — и она оказалась лишена прежде присущего ему блеска. А сатира, лишённая блеска, это даже не полсатиры… Но тем не менее… В Девятом корпусе тоже перемены: отправили в отставку Рабиновича, назначили Абрамовича — это как, историческое исследование или сатира?

Сатирик Солженицын изобличил первые лица страны и само государственное устройство. Изобличил с оглядкой на чёткий положительный идеал патриархальной (пусть и выдуманной им лично) Руси. Сочиняя в СССР и публикуя на Западе сатиры, он рисковал жизнью. И эти сатиры, в отличие от подлинно исторических сочинений, не вызвавших особой реакции, перевернули мир!

Так кто там у нас, вы говорите, единственный сатирик? Жванецкий?

Вот и закажите на него столик в дорогом ресторане. А если нет денег, то тоже не беда: льготы на бесплатное телевидение у нас пока никто не отнял.

2004

Телевизионный фон эффективной политики

В телепередаче «К барьеру!» сошлись два знаменитых политтехнолога — Белковский и Павловский, — при всей антагонистичности сливающиеся в общественном сознании, как десятилетие назад — Гусинский и Березовский.

Внешние различия (тоже, впрочем, не слишком броские) лишь подчёркивают внутреннее сходство теледуэлянтов: двуединство граничит с симбиозом; вопрос, кто первый сказал «Э!» — Бобчинский или Добчинский, — стоит с гоголевской остротой, и, ответив на него: «Первым сказал „Э!“ господин Белкопавловский», мы не рискуем ошибиться.

Белкопавловский то и дело ищет нос майора Ковалёва, поминает «брата Пушкина», манипулирует мёртвыми душами избирателей и претендует на роль ревизора едва ли не в каждом кремлёвском спектакле: запугивает купцов и почтмейстера, берёт взаймы без отдачи, флиртует с аудиторией, норовит недоплатить коллективному Осипу… О деньгах и о Гоголе много говорилось и в обсуждаемой телепередаче: Павловский наседал, Белковский проседал под тяжестью золотых гирь от господина Паниковского, имя которого помянуто в данном контексте тоже не всуе.

Само по себе слово «политтехнолог» — как автодефиниция — Белкопавловскому, однако, не нравится. Никаких — по определению сомнительных — технологий! Его единственное ноу-хау — державный ум. Павловский числит себя политконсультантом, а Белковский предпочитает говорить об экспертном сообществе, в котором ему отведена роль философа и даже где-то писателя. Да ведь и впрямь политтехнология как профессия сродни игре в напёрсток: главное, вовремя перепрятать шарик и убедить публику в том, что он находился там с самого начала. И разумеется, при случае тебе может потребоваться силовая поддержка.

Амплуа философа и писателя Белковского — истину царям с улыбкой говорить. И об олигархах, и вообще. Прислушаются — хорошо (для страны), а если им не надо, то и нам не надо. Во всяком случае, таков его публичный образ.

Миссия политконсультанта Павловского сложнее и в каком-то смысле трагичнее. Он взял на себя труд объяснять широкой публике и более того — одухотворять! — любые решения высшей власти, в том числе и заведомо ошибочные, чтобы не сказать хуже.

Грубо говоря, Белковский подсказывает хозяину Лабрадора: «Что-то собачка беспокоится, не время ли вывести её на прогулку?» Его советом пренебрегают, и тут вступается Павловский: «Какая замечательная собачка! Видит, что на улице дождик, что хозяин вернулся усталый, что по телевизору интересная передача… Позвольте, а где у вас тряпочка?»

Но всё-таки господин Белкопавловский прежде всего политтехнолог. Эффективный политтехнолог. И недавно сразился с самим собой на президентских выборах в Украине, чему, собственно говоря, и была посвящена передача «К барьеру!».