Жёсткая ротация

В романе, строго говоря, дело обстоит точно так же — но роман прочитан давным-давно, а сериал профессионально отсмотрен сегодня. Снять по «Кругу…» сильное кино можно, наверное, и сейчас — но только «вольно переведя» его на язык современных реалий и проблем. Тогда как Панфилов «перевёл» его не буквально, а буквалистски — правда, не «с листа», а по памяти, — по впечатлениям от первого прочтения тридцатилетней давности (по впечатлениям, напомню, от «журнальной» редакции).

И в заключение, опять «Зона». Что же есть в ней такое, чего так отчаянно не хватает панфиловскому телефильму и роману, по которому он снят? Есть человеческая неоднозначность подавляющего большинства персонажей: в одно мгновенье героев, в другое — мерзавцев, в третье — героев и мерзавцев одновременно; есть достоверность предлагаемых обстоятельств (поверх сюжетных и специфически «мыльных» натяжек); есть, наконец, подкупивший как минимум мужское население страны лейтмотив не двуединства даже, а полной гомогенности Воли и Зоны: люди живут и умирают и здесь и там, причём живут и умирают по одним и тем же правилам — по труднопереносимым (а кому легко?) правилам, ни к юридическим законам, ни к воровским «понятиям», ни уж подавно к библейским заповедям не сводящимся.

Любопытно и горько — хотя в каком-то смысле отрадно, — что и этот актуализированный создателями «Зоны» лейтмотив впервые прозвучал в творчестве Солженицына.

2006

Эксцесс исполнителя

Вышедшая несколько месяцев назад книга Виктора Шендеровича «Здесь было НТВ» (идеалистическая и в какой-то мере героическая версия общеизвестных событий, проанализированных, в частности, и в нашей статье «Непоротое телевидение») держится в списке бестселлеров и то и дело допечатывается. Сейчас она, конечно, пойдёт ещё бойче, а Шендерович, похоже, засядет за новую. И называться она будет «Здесь было ТВС»…

О Бурбонах, на иноземных штыках вернувшихся во Францию после падения Наполеона, с разочарованием говорили: они никому не простили и ничему не научились. Виктор Шендерович в этом смысле самый «бурбонистый» из классической когорты НТВ (а затем и ТВС). Просто поразительно, как этот остроумный (а значит, и умный; остроумных дураков не бывает), талантливый и обаятельный человек раз за разом оказывается не в состоянии ухватить суть происходящего и, несомненно, искренне негодует, столкнувшись с очередными лишениями. Или «лишениями»? Нет, всё-таки обойдёмся без кавычек: отлучение от эфира для человека, подсевшего на телеиглу, это и впрямь несчастье; а если это не так, пусть меня поправят лучшие питерские журналисты, как раз в эти дни изгоняемые с городского и «оконного» телевидения.

«Кто нас обидит, тот трёх дней не проживёт», — отчеканил кремлёвский мечтатель. Но на самом деле он, пожалуй, имел в виду кое-что другое: тараканов истребить нельзя, но можно зато сильно осложнить им условия существования. Вот и усложняет: и в Лондоне, и в Чечне, и с орденом за заслуги четвёртой степени на груди (потому что мэр Москвы большего якобы не заслуживает), и на голубом экране.

Шендерович начинал со сценариев к «Куклам». Не ко всем; писал он эти сценарии то ли через неделю, то ли через две; но с самого начала смотреть можно (и нужно!) было только «Куклы» по сценариям Шендеровича. И смотрели — если не всей страной, то всей образованщиной, это уж точно.

«Куклы» Шендеровича (перелицовки классических сюжетов, чаще всего рифмованные) были, строго говоря, не слишком оригинальны. Ещё в начале перестройки гремел спектакль «Сосо, или Чёрный человек» по пьесе в стихах напрочь забытого нынче Виктора Коркия: «Все говорят: нет правды на земле, но правды нет и выше — здесь, в Кремле!»; нечто похожее сочинял (правда, бездарно) и даже показывал по ящику Константин Боровой; да и жив был ещё — и шевелил эзоповым языком — учитель и первооткрыватель Шендеровича Григорий Горин.

Но Шендерович не просто острил — он дерзил. Дерзил и «жадною толпой стоящим у трона», и самому царю-батюшке Борису Николаевичу. Дерзил по манию владельца НТВ Гусинского (который не решил ещё тогда, кого он будет поддерживать на президентских выборах 1996 года), дерзил на деньги Гусинского, но сам этого, похоже, не понимал. Стилистика тогдашнего царствования дозволяла вакансию придворного шута — и такой шут у Ельцина одно время был, и звали его пресс-секретарь Вячеслав Костиков, — но главный шут, в каковые моментально выбился Шендерович, получал жалованье не в кремлёвской бухгалтерии.

То есть, разумеется, всё-таки в кремлёвской (потому что от Кремля кормился Гусинский), но через такое количество посредников, что об этом можно было при сильном желании забыть.