Жирный Обжора

Ничто не дрогнуло в лице Пантиха, хотя слова старейшей из женщин, словно топором по затылку тяпнули юношу. Зверь-людоед, да ещё колдун… Как с таким управляться? Он всегда сумеет напасть неожиданно, а потом уйти от охотников.

Тамма между тем продолжала говорить:

— Когда мужчины отдыхают в своих домах, зверь чует их и не подходит близко. Ловить его оказывается совершенно бесполезно. Ловушки, западни и отравленные приманки он обходит. Если хоть один охотник останется дома, зверь его почует и не явится. Он будет нападать на тех женщин, что выйдут из селения. А к каждой хозяйке охрану не приставишь. Вдали от селения людоед всегда есть.

— Как это определили? — хрипло спросил Пантих.

— На позатой неделе пропал ребёнок. Старухи предупреждали, что зубастая смерть глядит из чащи. Охотники отправились в поход, и зубастый приблизился. Я запретила оставшимся выход из селения… — Пантих кивнул, соглашаясь: «Мол, помню», — женщины остались дома, выходили лишь большой оравой, за водой, а детвора, разве её удержишь. Мы тоже оравой, и недалеко, вон дома видны… В общем, побежали в рощицу за грибами, а вернулись не все. Старухи гадали, чтобы узнать судьбу пропавшей. Сказали, что её убила зубастая смерть. И следов не оставила, крови на траве нет. А это — беда. Раз зверь-чародей попробовал человеческого мяса, он будет приходить раз за разом. Станет таскать детей, душить женщин. Ещё немного и вопрётся в селение. Как его избыть — неведомо, потому что охотников он чует, даже если в селении останется один или два человека. К тому же, если делить охотничью ватагу, она останется без добычи. Это уже мужское колдовство. С какой стороны ни посмотри, всё неладно.

Пантих стоял как неживой, ожидая, когда глава народа дойдёт до него, ведь не просто так Тамма позвала его к себе. Догадаться, что она скажет, было нетрудно, но следовало услышать настоящее слово, а не свои догадки, которые немного стоят.

Дошла очередь и до Пантиха.

— Ты силён, у тебя есть нож и копьё, которые ты сам изготовил. Тебе давно пора ходить с охотниками, но я просила Хорроя, чтобы тебя не допускали к посвящению и не брали в походы. Согласно всеобщему закону, ты остаёшься ребёнком. Зубастый чародей не чует твою силу и не станет скрываться от тебя. А ты, мальчик Пантих, встанешь на его пути и поступишь с ним так, как должен поступить охотник.

Пантих едва не задохнулся при этих словах. Значит, не было никакой несправедливости, старшие знали, что делали, когда не допускали его к посвящению в охотники и не брали в походы. Не потому что он хуже всех, а потому, что лучше. Хоррой и Тамма вместе решили, что из всех парней именно Пантих достойнее справится с неведомым убийцей. А уж он постарается не оплошать. Знать бы только, где прячется людоед.

— Женщины пойдут сегодня на реку возле песчаной косы, — продолжала Тамма, — а дети, те, что постарше, отправятся на бугор, что рядом с косой, выкуривать из нор еврашек. Ты должен, ничем не занимаясь, болтаться поблизости, чтобы в случае тревоги успеть и туда, и туда. Но главное, помни, ты не охотник, а мальчишка, самовольно удравший от товарищей и вздумавший шататься, где ни попадя. Женщины и подростки будут держаться кучно, а ты сам по себе, поэтому зверь должен напасть именно на тебя.

— Я понял, — наконец произнёс Пантих.

— Коли так, то дуй за копьём и нож не забудь. И покличь сюда, кто из мальчишек пацанвой командует. Буду их строжить. Кстати, тебя они слушать не будут, ты для них не пойми кто — полустарок.

Засидевшаяся в домах ребятня дружно направилась к изрытому норами бугру. С собой тащили пару охапок хвороста и тонкие пички — колоть еврашек, которые будут спасаться от едучего дыма. Дров было немного, поэтому в основном драли бурьян. Вот уж от чего дым, так дым! Заправляли охотой трое ребят постарше, а две девочки строго следили, чтобы никто из малышни не вздумал отойти в сторону, где трава погуще. Давно известно, зверь не любит нападать на стайку, хоть детей, хоть птиц. В крайнем случае, зарычит, распугает и будет хватать одиночек.

Пантих сидел в сторонке, олицетворяя собой одиночку, ковырял землю тупым концом копья, словно это простая палка. На бугор, где возились дети, он лишь изредка поглядывал, там зубастый чародей подкрадываться не станет, подойдёт в открытую, начнёт пугать. Какой он ни будь колдун, прежде всего он зверь, и вести себя будет, как любой хищник.

Впереди изгибалась река. Сюда на отмель пришли женщины. Разделись, зашли в воду. Ловить раков и собирать беззубок — занятие детское, но с приходом осени вода выстыла, а детей простужать не следует.

Сетки с ракушками женщины выносили на берег. Именно там, на вышедшую из воды одиночку может наброситься дикий Обжора. Туда же, не отводя глаз, смотрел Пантих.

Эльна чаще других выходила на берег с сетками, в которых чернели беззубки или трудно шевелились раки. Каждый раз при виде её обнажённого тела сердце Пантиха начинало учащённо биться. Не слишком детское чувство, но и к охоте оно не имеет отношения и вряд ли вспугнёт чародея.