Жить дальше

— Ничего такого, чего бы уже не было раньше. Моя мама по-прежнему пребывает в безмятежном состоянии духа, и меня это в конце концов завело. — Она горько улыбнулась. — Может, не стоило этого делать, но я все-таки не выдержала. У меня не было выбора. Я сказала ей, что у нас с Брэдом проблемы, — глупо с моей стороны, конечно. Ну а в ответ я услышала от своей мамочки нечто невероятное: она привела мне в пример ее отношения с отцом. — Она колебалась, не зная, как сказать Тригви об этом, а он интуитивно опасался расспрашивать дальше. — Дело в том, что я с отцом… — начала она, но вдруг смолкла и отхлебнула еще глоток кофе. — В общем, мы… у нас были довольно странные отношения. — Пейдж закрыла глаза и долго сидела неподвижно. По щекам ее струились слезы. Раньше не хотела ничего говорить Тригви, но теперь она чувствовала, что должна договорить до конца. Она всегда хотела быть с ним откровенной, а это значило, что нужно рассказать ему все.

— Ничего, ничего, Пейдж. — Он чувствовал, как ей нелегко. — Не говори ничего такого, что тебе не хочется.

— Нет… — Она взглянула на него заплаканными глазами… — Я хочу рассказать тебе… — Она глубоко вздохнула и продолжала:

— Мы… я… он приставал ко мне, когда мне исполнилось тринадцать… и… в общем… он спал со мной… совершал со мной половые акты… и мать знала об этом.

Не просто знала… — Пейдж задыхалась, — она меня фактически заставила… он спал с Алексис четыре года перед этим… и моя мать его просто боялась. Он был ненормальным, он ее бил, и она позволяла ему делать все, что он захочет. Она говорила, что мы должны «делать его счастливым», чтобы он не искалечил нас… Она сама приводила его ко мне, а потом запирала за ним дверь. — Пейдж дрожала от волнения, и Тригви обнял ее.

— Боже, Пейдж… это чудовищно… просто страшно… — Он убил бы любого, кто посмел бы так надругаться над его дочерью.

— Знаю. Я много лет пыталась преодолеть это. В семнадцать лет я ушла из дома и работала официанткой, чтобы платить за квартиру. Мать говорила, что я поступила ужасно, что я их предала, что я разбила его сердце… Так что, когда он умер вскоре после этого, я думала, что действительно убила его.

Потом я познакомилась с Брэдом, мы поженились и уехали из Нью-Йорка. Я нашла хорошего психотерапевта, и он помог мне справиться с этой проблемой. Но теперь моя мать приехала и старательно делает вид, что ничего подобного не было. Это меня окончательно вывело из равновесия, я не понимаю, как она смеет… как она может оправдывать его, зная все, что он вытворял… Сегодня вечером она сказала, что это был святой человек.

Я просто взорвалась.

— Неудивительно, — понимающе сказал Тригви и погладил ее по волосам так, словно она была маленькой девочкой. — Поразительно, как ты вообще еще поддерживаешь с ней отношения.

— Я и не поддерживаю. Но после несчастного случая с Алисон невозможно было ее удержать дома. Я знаю, не надо мне было соглашаться на ее приезд, но мне казалось, что я смогу не касаться запретных тем, сумею делать вид, что у нас нормальные отношения. Но я ошиблась — каждый раз, когда я ее вижу, вспоминаю то время, когда мне было тринадцать… Она нисколько не изменилась, да и Алексис тоже…

— А как твоя сестра справилась со всем этим?

— Отец не трогал ее, когда начал спать со мной, — проговорила Пейдж и прижалась к Тригви. — В восемнадцать лет Алексис вышла замуж. Мне тогда исполнилось всего пятнадцать. Она сбежала из дома с сорокалетним мужчиной. Дэвид и сейчас ее муж. Не думаю, что у них слишком теплые отношения, — я подозреваю, что он «голубой», во всяком случае, я знаю, что у него был любовник в течение нескольких лет. Дэвид чем-то напоминал ей отца. И кроме того, Алексис здорово поработала над собой — сделала себе новое тело, новое лицо, новую фамилию. Дэвид не раз делал ей пластические операции, она это обожает. Алексис тоже предпочитает не вспоминать о прошлом — встала на сторону матера, делая вид, что ничего и не было.

— А ты не знаешь, она пыталась пройти курс психотерапии? — Тригви был растерян и поражен. Он не представлял себе, как Пейдж удалось уцелеть после всего этого.

— Не думаю. Во всяком случае, она никогда мне об этом не говорила. Если бы она ходила к психотерапевту, она бы мне сказала. И тогда мы обе играли бы в одной команде — команде уцелевших после катастрофы. Но она предпочитает играть на их стороне. Вообще моя сестра теперь стада совершенно другой. Она страдает то анорексией, то булемией, у нее нет детей. Целые дни напролет она одна, ей даже поговорить не с кем. Она просто витрина для своего мужа и действительно в дорогих тряпках выглядит великолепно. Она тратит на себя массу денег и вполне этим счастлива. — Пейдж вдруг озорно улыбнулась. — Вот такие мы разные.

— Да уж! Впрочем, кое-что общее у вас все же есть — ты тоже великолепно выглядишь.

— Но не так шикарно. Алексис интересует только ее тело и лицо. Она постоянно голодает, очищается при помощи диет, она одержима гигиеной, у нее культ собственной красоты. Совершенно зациклилась на себе.

— А может быть, она так и не оправилась психологически?