Жить и умереть в Париже

Почувствовав, что вот-вот расплачется, она быстро выключила компьютер, взглянула в зеркальце, стоявшее на полочке прямо на уровне глаз, и тут заметила за стеклянной офисной дверью два знакомых силуэта. От радости она снова чуть не заплакала. Может, карты не наврали, может, и в ее жизни случится что-то необычное, чудесное… Четыре десятки — новая любовь, но который из двух? Она поправила волосы, быстро надела плащ и через несколько секунд уже шла навстречу улыбающимся Алику и Аркадию.

После первых сумбурных приветственных фраз они подхватили Марину с двух сторон под руки, и так, смеясь, болтая и подставляя лица легкому мелкому дождику, все трое двинулись вниз по Елисейским Полям в сторону «Георга Пятого».

В этом одном из самых роскошных отелей и ресторанов Парижа Марина никогда не бывала, но каждый раз, проходя мимо, с тайной завистью наблюдала, как одетые в униформу швейцары распахивают тяжелые двери перед входящими и выходящими элегантными мужчинами и нарядными женщинами. Это был недоступный для Марины, мир парижского шика и роскоши.

Легендарный, описанный в десятках романов отель и ресторан в лучших парижских традициях, ужин под легкую, ненавязчивую музыку, симпатичный спутник рядом (Марина почему-то представила на этом месте Алика)… Об этом она, придя вчера уставшая домой, мечтала как о чем-то несбыточном. И вот теперь все это происходило с ней наяву.

На втором этаже было тихо и немноголюдно. Настольные лампы «Тиффани» рассеивали мягкий свет. Столики, отделенные друг от друга невысокими перегородками, создававшими эффект интимности, были изысканно сервированы. Веселые компании, громкие разговоры, сигаретный дым остались на первом этаже, там, где находились бар и столы для десертов и вин.

Алик в этот вечер был в ударе. Ему совсем не приходилось делать усилие над собой, ухаживая, соответственно их плану, за Мариной. Он чувствовал себя молодым, раскованным и влюбленным. Он шутил, блестяще рассказывал анекдоты, вспоминал смешные истории времен советской России, ненавязчиво ухаживал, успевал наливать вино, подзывать официанта для смены очередного блюда…

Вскоре сияющие глаза Марины все чаще и чаще стали задерживаться на его красивом, оживленном лице. На щеках ее выступил румянец, оттеняя нежную белую кожу. Она давно так хорошо и свободно себя не чувствовала, и только легкое беспокойство немного омрачало ее радость: сын и муж, наверное, голодные, ждут ее к ужину, волнуются.

Она потихоньку взглянула на часы и, не выдержав, спустилась на первый этаж, чтобы позвонить из телефона-автомата. Муж сказал, что у них все нормально, сына он покормил и уложил спать. Он ни о чем ее не спросил, а она не стала ничего объяснять. Никакой своей вины она перед ним не чувствовала.

Подходя к столику, Марина заметила, что Алик с Аркадием о чем-то тихо и серьезно говорили, но при ее приближении замолчали. Когда Марина села за стол, общий разговор возобновился, но что-то сбилось в нем, не было уже прежней непринужденности.

Подали десерт. Аркадий, уставив на Марину свои холодные серые глаза с белесыми ресницами, заявил, что у него созрел тост-предложение. Подняв бокал с шампанским, он сказал, что их фирме нужен сотрудник для парижского офиса, что новый офис в Париже — филиал их московской компании и что они собираются предложить работу Марине. В случае согласия они подготовят соответствующий контракт. Марина еще опомниться не успела, как мужчины чокнулись с ней шампанским. Ароматное ледяное «Мартини Асти», казалось, тут же проникло в кровь, и та закипела, заискрилась тысячами маленьких пузырьков. Все перемешалось: радость, испуг, влюбленность, неясные опасения и возможность головокружительных перемен…

Марина молчала, растерянно покачивая головой. Аркадий, откинувшись в кресле, неторопливо и спокойно продолжал: зарплата в три раза больше, чем в «Аэрофлоте», рабочий график не нормирован, возможны поездки по Франции и за границу, соответственно, будут приличные командировочные.

Все было слишком неожиданно, пугающе невероятно. Впервые, кажется, карты не наврали. Ей предлагают то, о чем она только мечтать могла все последние годы, — перемену жизни, перспективу, но… Смятение отобразилось на ее милом лице, губы дрогнули. Алик придвинулся к Марине, взял ее руку в свою, ласково сжал, тихо, доверительно проговорив: «Ну, не волнуйся, дорогая, у тебя есть время подумать. Твой ответ не повлияет на наши отношения, мы все равно останемся друзьями». Он поднес ее руку к губам, повернул и поцеловал в самую серединку ладони. Лицо Марины вспыхнуло. А Аркадий между тем заметил, что вообще проблем нет, они дадут объявление в русской газете, и от желающих не будет отбоя. Просто они вспомнили, что Марина говорила им, будто хочет менять работу, и это так удачно совпало с их планами…