Жить! Моя трагедия на Нангапарбат

Воспоминания о том, что нам пришло пережить за последние дни, наваливаются на меня, терзают, уничтожают. Ужасные события двух предыдущих ночей и дня снова и снова прокручиваются в моей голове. Застывшее от холода лицо Томека – когда оно появляется перед моим внутренним взором, я умираю. Я одна. Одиночество опустошает и в то же время помогает держаться. Здесь, на этой площадке, я в безопасности, но подавлена, устала, ослаблена бесконечным ожиданием на огромной высоте. Мне холодно, не могу согреться, меня терзают голод, жажда, ветер, усталость. Целый день, час за часом, проходят в напряженном ожидании. Я физически и психически истощена. Ни на чем не могу сосредоточиться и хочу только одного – оказаться в покое и тепле. Хочу выбраться отсюда. Я очень устала, хотела бы заснуть и проснуться от шума подлетающих вертолетов. Чтобы спасли Тома, а потом меня. Господи, нам очень нужна помощь! Нужна веревка! И что-нибудь, чтобы защититься от холода. Надежда, которая помогала мне держаться и занимала все мои мысли, оказалась тщетной. Постепенно я начинаю это осознавать.

Ужасно хочется пить.

11:53. Людовик: «Мы их торопим, но пока не выходит. У тебя ветрено?»

11: 57. Эли: «Ветер норм. Но скоро начнется облачность».

12:06. Людовик: «Мы их торопим, скоро вылет». «Все под контролем, держись, сестренка. Мы тебя не оставим. Изучаем обстановку».

Как я могла подвергнуть Тома такому риску? Все протоколы безопасности, которые мы разрабатывали, нарушены, рассыпались как карточный домик! Не могу остановиться и без конца перебираю в уме цепочку событий, которые привели к катастрофе. Меня терзает мысль об ответственности перед Томом, его женой, детьми, перед Жан-Кристофом и моей семьей. Моя жизнь, в которой у меня все было под контролем, вдруг вырвалась из рук. Почему мы так рисковали? Почему подвергли себя опасности? Зачем мы все время поднимались на эту гору, почему все время возвращались сюда? Меня так часто спрашивают об этом, и сегодня я задаю этот вопрос самой себе. Что мы с Томом забыли здесь? Неужели продолжали цепляться за мечту, которая должна была давно остаться в прошлом? И вернулись, чтобы все-таки осуществить ее – совершить зимнее восхождение на эту гору?

Для Томека все было ясно: в этом году он хотел добиться реванша после «поражения» 2016 года. Хотел залечить раны, оставшиеся после того, как у него «украли» его вершину и ему пришлось выслушивать унизительные, обидные слова. Томек отказывается верить, что в 2016 году на Нангапарбат действительно было совершено первое зимнее восхождение, он просто одержим поиском доказательств того, что это ложь. Я много раз говорила ему, что мне надоела его зацикленность и пора бы уже перестать пережевывать свои обиды. В этом году он приехал, чтобы совершить первое восхождение «по-своему»: он собирался подняться на вершину зимой, в альпийском стиле, по маршруту Буля! Этот путь летом 1953 года проложил австриец Герман Буль. Зимнее восхождение по его маршруту – нелегкая задача, он слишком открыт ветрам. В 2015 году мы с Томеком подошли к последнему гребню на маршруте Буля. Тогда я еще не была знакома с условиями восхождения выше отметки 7000 метров. Спускалась я оттуда с мыслями о том, что этот маршрут очень красив, но на нем негде укрыться от ветра, и он слишком длинный, чтобы идти по нему зимой.

Я хотела подняться на высоту 7200 метров, пройдя от Диамирского ледника к плато Бажин и скромно завершить восхождение штурмом вершинной пирамиды на классическом маршруте Кинсхофера, впервые проложенном в 1962 году австрийскими альпинистами.

Мы обдумывали идею разбить последний лагерь вместе на высоте 7200–7400 метров, а потом разделиться, чтобы каждый пошел своим маршрутом. Но мне этот план не понравился – нереально, слишком рискованно!

Если Томек пойдет один по маршруту Буля, это может плохо кончиться. Он мечтал об этом с 2015 года и верил, что все получится, но мне этот план казался слишком самоуверенным. Что он хотел доказать миру? Зимой 2013 года Томек в одиночестве провел двадцать одну ночь на Нангапарбат. Думаю, никто не оставался так долго на высоте 7200 метров в разгар гималайской зимы! Томек – воплощение природной силы, он очень вынослив, и физически, и психически, иногда даже кажется, что он может все, и ничто не сломит его. Я просто не понимала, зачем ему понадобился маршрут Буля? В конце концов мне удалось убедить его пойти от Диамирского ледника, и мы решили штурмовать вершину вместе. Наш план стал гораздо проще: вместе совершить восхождение, подняться на вершину и вместе спуститься.