Жить в твоей голове (СИ)

… Капище в лесу, охраняемое каменными изваяниями суровых богов, чьи имена давно забыты. Зелень листвы, такая яркая; черты каменных идолов, изученные вдоль и поперек, сейчас выглядят чужими и незнакомыми, страшными. Твердая шершавая рука матери сжимает его маленькую ладонь, и её пальцы, обычно такие сильные и уверенные, сейчас дрожат.

В центре капища мейстер асуров, хранитель, посланный Протекторатом для проведения обращения. Он слишком низкоросл по меркам асуров, невзрачного вида – пытается компенсировать огрехи своей внешности суровостью черной мантии и непроницаемостью серого лица. Он гордится своей ролью. В его руках закрытый непрозрачный сосуд, но Кай знает, что там. Ужас душит его с новой силой.

У самой границы капища стоит человек. Он высок, его тело подтянуто и жилисто, руки свободно висят вдоль боков, но он весь звенит от напряжения. У него жесткие темные волосы, обветренное загорелое лицо с глубокими морщинами. Брови черные и густые, нависают над непроницаемыми темными глазами. Его глаза – словно потухшие угли. Этот человек заберет его с собой в другой, жестокий мир. Он – его Источник.

Каю хочется сделать нечто очень постыдное. Он хочет уткнуться лицом в теплый живот своей матери, ощутить на своих волосах её огрубевшие, пахнущие цветочным мылом руки и умолять, умолять её не отдавать его, защитить его, простить его за то, что он не достоин своего отца. Её рука вздрагивает, судорожно сжимается на его пальцах, когда она подводит его к центру капища, к мейстеру с отвратительным сосудом в руках. Каю кажется, что она услышала его, хотя он не произнес ни слова, и на один благословенный миг он верит, что сейчас мать уведет его отсюда. Но её пальцы в последний раз сжимаются на его руке и она отпускает его, разворачивается и выходит за пределы ритуального круга.

Кай стоит здесь один, смотрит на неодобрительно поджавшего губы мейстера, дрожит, по его щекам катятся позорные слезы и он ненавидит себя за этот страх, за свою слабость, а потом он не может испытывать даже этого. Все чувства стирает ужас перед тем, что должно сейчас произойти.

Мейстер открывает рот, он монотонно бубнит заученную наизусть речь, проговаривает вслух клятвы стражей нефилимов, которые Кай должен принять, но он не слышит ни слова, голос мейстера сливается в один бесконечный, невыносимый гул. Язык Кая распух и высох во рту, и даже если бы он мог пошевелить им сейчас, голос отказал ему, и он не смог бы озвучить ни одну из клятв, которые должен был принести.

Только эти клятвы были всего лишь формальностью. Ни у Кая, ни у его сверстников, не было выбора. Это было их предназначением. Они были рождены для этого и другой цели в их существовании не было. Даже потеряй он сейчас сознание, ритуал все равно завершился бы. Как во сне, Кай смотрел на тонкие руки мейстера, вынимающие крышку сосуда. Он слышал доносящийся оттуда низкий гул. Сердце билось в груди так больно, и стук крови в ушах оглушал его, все его внимание было приковано к этому сосуду, вся его короткая жизнь сжалась в одну точку, в одну мысль. Он с ужасом ожидал появления того, что было заточено внутри. Кастор, его Источник, сделал какоето едва заметное движение и почему-то Кай уловил его, заметил и посмотрел в его сторону, отведя остекленевший взгляд от сосуда.

Кастор смотрел на него пристально, испепеляюще, в его глазах не было жалости, но взгляд Кая приклеился к его лицу. Как будто он мог смотреть только на него и никуда больше.

- … отныне ты, Кай Корморан, вступаешь в ряды стражей, ответственных за сохранность миров. Нефилим из рода Астарота обретает в твоем теле новую темницу, дабы напитать тебя силой для защиты…

Голос мейстера на миг стал ясным, отчетливым, будто его обладатель на секунду вынырнул из-под воды, но затем вновь превратился в невнятное жужжание. Кай стоял и смотрел в глаза своего Источника. И это суровое, безжалостное лицо стало последним, что он четко видел в своей жизни. Кай так напряженно ожидал нападения демона (он просто не мог назвать это иначе), что, когда это действительно произошло, он оказался не готов.