Жить вместе в 21 веке

Национальное самосознание проявляется не только в желании жить вместе, двигаться вместе в будущее и вместе приносить жертвы, но и в решении бороться против других или, по крайней мере, исключить других из своего пространства. На рубеже XIX–XX веков с невероятной скоростью вырисовываются новые политические субъекты, «мы-нация» в Европе и Средиземноморье. В различных случаях и в комбинациях различных элементов создается то единодушие, тот «плебисцит», который делает нацию нацией, и в то же самое время прочерчивает границы между «своими» и «чужими». Но здесь не место говорить об истории национализма как такового. Достаточно вспомнить, что развитие идеи национального самосознания, завоевывающей сердца и умы, во многих случаях кладет конец совместному проживанию народов и различных этнических и религиозных сообществ. Эти различные сообщества вдруг начинают по-новому смотреть друг на друга, потому что чувствуют себя нациями.

Эпоха наций совпадает с распадом многонациональных государств, которые объединяли народы разных религий и этнических групп. Подобное государственное устройство было характерно для Европы и Средиземноморья. Сейчас утверждается реальность национальной идеи, базирующейся на однородности и на маргинализации меньшинств. Это — давняя модель, мы находим ее в Испании в XV веке: стремление к чистоте крови (limpieza de sangre) и борьба с евреями и мусульманами. Она отличается от католической традиции, для которой мусульманин или еврей, обратившись, становился христианином и «кровь» уже была не важна.

Против националистической модели выступал вековой имперский и космополитический опыт, оказавший глубокое влияние на европейскую цивилизацию и на сосуществование различных народов. Новая нация требовала однородности языковой, территориальной, этнической и религиозной. Условия эти не легко было найти на территории, где исторические «отложения» империй создали наслоение различных, порой переплетенных между собой общин. И в противовес тому национализм должен был создать новые ситуации однородности, а потому ассимилировал, обращал в иную веру, а в случае сопротивления изгонял и истреблял.

Балканские драмы

История становления наций не везде одинакова. Она не всегда жестока, но всегда означает смерть империй. Вследствие первой мировой войны, с одной стороны, наступила смерть Габсбургской и Османской империй, с другой — царская империя радикально трансформировалась в СССР. Но нельзя долго жить вместе (если не говорить о крайнем принуждении, примером которого был СССР). История ХХ века заканчивается страшным распадом Югославии в 90-х годах. Из этой федерации родились Словения, Хорватия (после тяжелого конфликта с сербами), Македония (где живет значительное албанское меньшинство), Сербия и Черногория, Босния и Герцеговина (с 1878 года они находились под властью Австрии и были аннексированы в 1908 году османской империей, затем вошли в состав Югославии в 1918 году).

Босния в 1992–1995 годах пережила очень болезненные события: резню, перемещение народов, этнические чистки. В границах боснийского государства проживали вместе сербы (православные), хорваты (католики) и мусульмане — древнее наследие Османской империи, где народы перемешивались. Мусульманская община (Тито хотел представить её как нацию, чтобы развивать её связи с мусульманскими странами третьего мира) не имела сильной идентичности в коммунистическую эпоху, но в разжигающемся конфликте и под жестким давлением очень быстро ее нашла. Босния и Герцеговина стала эпицентром конфликта, местом, где проявилась вся патология невозможности жить вместе. И решением стал раздел. Так же в 1990 году Словения отделилась от Югославии, но это было проще. А как отделиться, когда разные народы живут в одних и тех же городах на одной и той же земле? Это стало драмой Боснии.

Это — давний и очень болезненный вопрос, который всегда проявляется при расчленении великих империй. Югославия родилась как компромисс после 1918 года, когда распалась Австро-Венгрия, и было решено объединить в маленькой империи вокруг Сербской монархии различные народы, в большинстве своем славянские. За гегемонией сербов после второй мировой войны последовала коммунистическая империя Тито. Но эта мировая война породила в Югославии не только движение сопротивления против итальянских и немецких захватчиков, но и межэтнический конфликт между самими югославами. После войны и после фашистской оккупации итальянцы Истрии и Далмации (примерно 250.000 человек) должны были оставить земли, на которых они жили веками. Тысячи канули в бездну преследований Тито. После победы Италии в первой мировой войне эти земли отошли Италии и были итальянизированы (несмотря на разнообразие проживавших на них народностей); после поражения во второй мировой войне жившие там итальянцы дорого заплатили за эту политику.