Жить во имя любви, любить во имя жизни!

Но Катя тут же отстранилась. Подтянув к подбородку колени, она окунула лицо в ладони и беззвучно заплакала. Катерина Светлане напоминала героя из мультика «Мойдодыр», но, наверное, она была такой не по своей вине… Катю просто к чистоте не приучили. Кареглазая девочка с длинными ресницами, круглым лицом и вздернутым носиком смотрела на Светлану заплаканными глазами. Ее осмысленный взгляд говорил о том, что она уже не маленькая глупенькая девочка, которая верит в чудеса и сказки про деда Мороза, который приносит детям подарки. Все это чушь собачья! Она прекрасно знала, что деда Мороза не бывает, а чудес – тем более. Бабушка как-то ей рассказывала, что где-то там, высоко на небе, за белоснежными облаками живет добрый волшебник - Боженька, который может исполнить любое желание: нужно только попросить. И Катя его просила, каждый день просила, чтобы мама опомнилась и перестала водить в дом разных дядек. Чтобы на миг задумалась и вспомнила, что у нее есть дети. Она даже выучила молитву «Отче наш» и читала всегда перед сном, как ее учила бабушка, но все было впустую! Боженька почему-то ее не слышал. А она так на него надеялась… Все проблемы по дому свалились на ее хрупкие плечики. Вместо того, чтобы наслаждаться детством, играть в куклы, кататься с ребятами с горки и лепить снежную бабу, Катя заботилась о младшем братишке, которого каждый день надо было чем-то кормить. «Только чем, если в доме хоть шаром покати! Хорошо еще, что бабушка рядом живет, а так бы уже давно в детский дом загремели», – с грустью подумала Екатерина и посмотрела на Вику.

– Мама, а чё Катя плачет? Это папа на нее накричал?

Светлана не знала, что ответить дочери. «И кто меня потянул за язык?» Но откуда ей было знать, что девочка так болезненно отреагирует.

– Катюш, извини меня, если чем тебя обидела! Просто дядя Володя так много хорошего о тебе рассказывал! Знаешь, он гордится тобой!

Девочка перевела растерянный взгляд на Свету. Теперь ей казалось, что эта женщина вовсе не такая, как другие. Тетя Света не хотела ее ничем обидеть.

– Это вы меня извините, – всхлипнула Катя. – Я не люблю, чтобы нас жалели.

У Светланы сжалось сердце. Она посмотрела на дочь. Если бы Катюшка знала, как ей знакомы эти чувства! Чмокнув дочь в затылок, женщина, улыбаясь, проговорила:

– Катюш, не плачь! Вот увидишь: все еще наладится!

– Катя, не плачь, – Вика провела своей непослушной ручонкой по ее жирным волосам и спросила: – Мама, а Катя с Сашей придут к нам в гости?

– Конечно, придут!

Потом в комнату вошел Владимир и пригласил всех за стол. Вот так и познакомились Вика с Екатериной и крепко привязались друг к другу: до сих пор отвязаться не могут.

Скрипнула входная дверь, Вика сразу поняла, что это за ней. Незримая волна прокатилась по всему телу и обожгла ей щеки. Это был Сергей! «Ну, наконец-то!» – подумала Вика и сердце застыло в предвкушении. – «Авось поцелует?» Не поцеловал. Он вообще сегодня не был похож на того влюбленного Сережку, с которым она вчера так жарко целовалась и который, как ей показалось, был готов на все… Неужели что-то изменилось? Ну да, он проспался и начал мыслить трезво. Это ж только под градусом все такие смелые, а как до серьезного дела доходит, так в кусты. Неужто и Сережка такой же? Или похмельный синдром? Вон, видок-то у него тот еще…А ведь надо к тому же Вику вынести. А что он хотел? «Любишь кататься, люби и саночки возить!» – подумала Вика и обхватила Сергея за шею. Вот так, а говорил, носить не будет! Она улыбнулась, вспоминая, как однажды они вернулись с Анюткой домой.

…Дома никого, кроме мужиков, не было. А Вике это только на руку. «Сейчас он меня занесет», – подумала она и отправила племянницу за Сережкой. Но вместо него пришел дядя Коля, а Анютка передала ей Сережкины слова: мол, вот мне делать ничего, как только ее носить. Вика тогда еще в сердцах подумала: ах, ты говнюк!…

Виктория с горечью посмотрела на соседнюю кровать, на которую почему-то сегодня лег Сережка. «Чудес не бывает…» - подумала девушка, закусив губу, чтобы не расплакаться.

Эта ночь была, наверное, самой длинной на свете, самой тяжелой и болезненной. Трудно было контролировать свои эмоции, которые то и дело просились наружу. Как тогда, перед абортом. Или когда ее мама у бабушки оставляла. Или в Ежевске, когда ее положили спать рядом с покойником. Ей казалось, еще чуть-чуть, и сердце разорвется от боли на мелкие кусочки и она умрет. Ну, это ей не Ежевск, она не беременна, да и мама бросать не собирается. А Сережка? Сережка бросил, попользовался и бросил, как ненужную тряпку, бумажку, презерватив, а она-то думала… А оно-то оказалось… Даже спокойной ночи не пожелал, не то что… Он спит, а она?