Жить вопреки (СИ)

Светлые такие, выгоревшие на солнце до белизны. Целые скелеты, и не только человеческие — громадные по сравнению с ними драконьи останки казались чем-то сюрреалистичным, ведь, надо признаться, Агвид именно скелетов, целых, а не по частям, принадлежавших драконам, никогда не видел.

Нет — не пожар.

И не люди.

Драконы.

Только их пламя было настолько жарким, чтобы плавить металл прямо на воинах — ведь даже в кузнях было далеко не просто добиться нужной температуры в печах…

Не удержав собственного любопытства, Агвид коснулся одного из валявшихся на земле, изрядно изъеденных неизбежной ржавчиной топоров, и, сосредоточившись на нём, ахнув, упал на колени, не удержавшись на ногах.

Перед глазами проносились события семилетней давности.

***

Было совершенно тихо — ночную идиллию не нарушал шум прибоя, и даже вечно галдящие прибрежные птицы молчали. Словно весь мир погрузился в сон, и только стоявшие возле факелов часовые старательно пытались не клевать носом.

Безуспешно.

Эта беспечность и стала фатальной для поселения Охотников на драконов, привыкших к своей безнаказанности и ещё не осознавших всю тяжесть поражения, нанесённого им Берсерками.

Да и не дошли ещё новости до этого острова.

И хозяин его — отсутствовал.

Опять.

И вдруг — раздался тихий свист, он всё множился и повторялся, и было что-то леденящее душу в этом странном звуке непонятного происхождения, словно принадлежавшего другому, совершенно чужому миру.

Свист всё нарастал, и часовые всё же встрепенулись в панике, но…

Яркая вспышка фиолетового пламени и громкий грохот ослепили и оглушили, лишили ориентации в пространстве, нескольких строений снесены взрывами подчистую — от них остались лишь тлеющие угли, и с людьми — соответственно.

…не успели затрубить тревогу.

Весь Архипелаг знал этот фиолетовый огонь.

Ночные Фурии.

Не одна, не две и даже не пять — можно было насчитать больше десяти одновременных взрывов, но истинная численность Тварей оставалась загадкой, ведь часть из них скрывалась в ночной тьме, изредка затмевая своими большими крыльями звезды.

Воистину — Дети Ночи.

Ночи и Тьмы.

И вдруг — на остров обрушились уже люди, вырезая беззащитных и совершенно сонных ещё местных жителей, непонятно откуда взявшиеся драконы заливали остров своим пламенем, от которого не было спасения никому.

Никому, кроме самих нападавших.

Завязался бой, но — заведомо проигранный местными, оказавшимися неготовыми отражать столь неожиданную атаку, и число защитников острова неумолимо сокращалось…

И в центре всего этого хаоса, словно чёрная молния, металась фигура молодого воина в доспехах из драконьей кожи и отливавшего ночным небом мечом в руках, перерезавшим плоть и кости, как масло.

Его точные, выверенные движения внушали ужас.

На лице, застывшем без эмоций, словно маска, только лихорадочно сияли дьявольским зелёным пламенем словно бы драконьи глаза.

Ночь была сама на себя не похожа — было светло, словно днём, и от жара трещали и лопались с громким треском деревья. Вековые сосны падали жертвами беспощадного огня, и он распространялся, никем не остановленный, по остальной части леса, пока не дошёл до преградившего ему путь ручейка.

На утро не было ничего.

Только пепелище, запах горелой плоти и оплавленный металл на мёртвых телах.

***

— И стоило оно того? — вывел Агвида из оцепенения, в которое тот впал после просмотра «памяти» того проклятого топора, голос Мастера у него над ухом.

Парень почти бездумно убрал руки от лица и посмотрел на подошедшего к нему мужчину, ускоренно анализируя всё увиденное и с каждым мигом всё больше приходя в ужас и какое-то странное отчаяние.

Нет, он знал, что Аран — не невинный младенец, но то, что он видел…

Это многое объяснило.

В частности — почему его так безумно боялись все люди, даже не являвшиеся Одарёнными.

Ведь любой разумный, казалось, мог почувствовать эту тяжёлую, тёмную с проблесками-звёздами, давящую на сознание, на психику силу, затмевающую разум, заставляющую желать слепо подчиняться её обладателю.

Аран был страшен.

И — страшно силён.

Не было ничего удивительного в том, что даже драконы подчинялись ему беспрекословно.

— Да… — прошептал Агвид как-то потерянно. — Я должен был это видеть.

— Я представляю, что ты видел — все здесь красноречиво говорит о произошедшем тут.

— Я никогда и представить не мог, что драконы это…

— …так страшно?

Мастер словно с языка сорвал слова — действительно, страшно.

Сидевший в уютном кабинете Агвид привык к комфорту, но и редкие вылазки на места сражений никогда не могли сравниться с тем, что происходило там во время битв.

И теперь — он знал.

И с каждым мигом всё больше одобрял поведение и решения Учителя!

— Столько огня… — кажется, теперь Агвид будет бояться даже свеч, — и он дождём лился с небес.

— Кто-то спасся? — уточнил Гриммель с интересом, но этот вопрос словно был задан с целью добить несчастного увидевшего неприглядную правду Ученика.

— Никто.

Такое простое слово и столько всего за ним крылось — и отчаяние, и дикая жажда жить, и страх, и надежда, и…

Безысходность.