Жить вопреки (СИ)

Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем из-за горизонта медленно выглянуло Большее Солнце, совершенно белое, без капли багровости, которой было щедро одарено всё вокруг.

Тени от гор, казавшихся в эти мгновения совершенно чёрными, причудливо упали на пески.

Между тёмными пиками промелькнули три крылатых силуэта, но она уже даже не удивилась — если всё-таки была жизнь в этом мире, если он был не окончательно мёртв, то это чуть-чуть успокаивало её — она не побеспокоила, не осквернила громадную могилу какой-то сверхдревней цивилизации.

Когда Меньшее Солнце стало неторопливо выплывать из-за горизонта, она уж была полна решимости — она знала, что делать.

Она стояла на самом краю верхней площадки таинственной башни, и в миг, когда второе солнце полностью выглянуло, и весь мир обдало жаром, словно уже был полдень, она сделала шаг вперед.

Удара она так и не почувствовала.

***

После своеобразного Ритуала Инициации, проводимого всякий раз при принятии в Гнездо чужаков и отсеивавшего всех недостойных, Стая Фурий приняла Арана, как родного. В принципе, так для них теперь и было — он стал для них носителем их крови и тайны.

Никто не смотрел на него как на чужака.

Воля погибшего брата для них была сильнее собственных предрассудков.

Фурия… Беззубик назвал его братом и дал имя.

Только теперь Аран осознал, насколько для Фурий это важно.

Боль ушла.

Знакомые, такие родные чёрные силуэты заставляли улыбаться, забывать обо всех собственных печалях — будущее вновь казалось таким близким и в то же время далёким, и приходило осознание, что впереди у него была целая жизнь, которую не стоило тратить на вечную бессмысленную скорбь.

Надо заметить, сначала Аран даже не понял, как именно Фурии будут его учить, и главное — чему? Но потом все вопросы ушли на второй план.

Надо просто жить.

Это уже не мало.

Адэ’н выделила Арану личную пещерку с наказом обживать её — в ближайшие годы она станет его домом, после чего Старейшина решила разъяснить некоторые моменты, которые его так беспокоили.

Например, что ему нужно будет выбрать Напарника из Инициированных, прошедших Великое Странствие Фурий — в одиночку он, всего лишь человек, просто не справится.

У всех Людей-Стражей всегда были Напарники из Фурий, реже — из других драконов, но это были скорее исключения из правил, ведь только у Детей Ночи была настолько сильна и развита связь Разума и Души.

Этот момент Аран принял спокойно — обзавестись товарищем, с которым ему придется создать сильную Связь, которому можно будет доверить прикрывать спину, который станет едва ли ни Братом, было весьма заманчиво. К слову, многие Напарники становились друг другу названными братьями, проводя все необходимые ритуалы и условности.

Неприятно было то, что с Айвой ему придётся расстаться надолго — на время его обучения им будет запрещено встречаться, ведь очень многие тайны Старшего Гнезда запрещено разглашать, а определить, что можно, что нельзя, могли, по мнению Совета, лишь те Фурии, что прошли Великое Странствие или уже были признанными готовыми к нему.

Разлука с Змеевицей, ставшей ему за последний месяц такой родной, лишение возможности нормально с ней попрощаться жгло сердце не хуже раскалённого железа — было горько и даже обидно.

Но все эти чувства он раздавил в себе, не дав им расцвести — он всё понимал, ведь это всё было придумано из соображений безопасности, и винить Адэ’н в том, что она заботилась о своём народе, было бы глупо и недальновидно.

Старейшина привела его к потенциальным кандидатам в Напарники — десятку молодых Фурий, находившимся в зале Инициации — аналоге Большого Зала на большинстве островов.

Как объяснила Адэ’н, эти драконы сами вызвались в на эту роль, кто именно станет товарищем Арана на ближайшие много лет, выбрать должен будет он сам.

В этот раз Зал не казался объятым тьмой — он всё прекрасно видел, и мог рассмотреть десяток драконов, с интересом и практически детским любопытством уставившихся на него. Они были разными — шесть самцов и четыре самки. Кто-то крупнее, у кого-то больше крылья, у кого-то более явно были выражены шипы и слуховые отростки.

Насколько разными могли быть люди, настолько различались и Фурии.

И понимал Аран это с нескрываемым восторгом — у него теперь, значит, был достаточно намётан глаз, раз он сумел заметить эти различия. Ведь все остальные знакомые ему люди ничего подобного не сумели бы сделать!

И вдруг юноша встретился взглядом с самым молодым драконом.

Тот зацепил чем-то Арана, но он никак не мог понять, чем именно.

Чешуя его, в отличие от более старших особей и самок, не отливала какими-то оттенками, будь то зелень, синь или багровый, — она была угольно-черной, и это было совершенно неожиданно знакомо.

Несколько чуть более светлых, чем основной тон кожи шрамов «украшали» дракона — его правую переднюю лапу, шею, и пара были даже на хвосте и крыльях!

Но всё это было второстепенно.

Главное — глаза.

Слишком знакомо они сияли в темноте.

В тишине разумов, готовых к маленькому чуду, раздался звон от образовавшейся Связи.

Золотая нить соединила две Души.

***