Жить вопреки (СИ)

Харальд перешёл на шёпот, зажмурив глаза, пытаясь отойти от ужаса, который на него навеяли одни лишь воспоминания о рассказе про Пророка.

— Вот только глаза его были такими, что напугали бывалого воина. Хрупкий мальчишка, голыми руками практически убивший трёх сильных воинов. Он не боялся смерти. Его не пугала участь быть принесённым в жертву чужим богам. А потом его спасла женщина из другого племени, которую почему-то тоже все очень боялись.

— Почему ты так этого испугался? — тихо спросил Стоик.

— Я слышал полный вариант их легенды о Пророке. И верю в него. И именно поэтому мне страшно.

Харальд считал, что предал свою веру, своих Богов, поверив тем кочевникам, поверив всем сердцем в их Пророка. Он боялся гнева с небес, но не мог отказаться от того, чтобы верить в нелепую на первый взгляд легенду.

Потому что он узнал забытый Пророком у пленивших кочевников кинжал. Вот только он поклялся молчать об этом. И до последнего желал верить в то, что ошибся.

Не ошибся.

И от этого становилась ещё более горько.

Нет, он будет об этом молчать.

— Ребёнок, не боящейся собственной смерти, не будет жалеть других, — на грани слышимости сказал Олафсон. — Особенно своих врагов. Если верить легенде, его врагами будут Северяне.

— Викинги?

— Все. Весь архипелаг.

***

Спустя три дня Харальд отправился к другим островам. Тут, на Олухе он сумел хорошенько заработать, продав местным те самые иноземные вещи, привезённые с материка.

Привезённые для Иккинга книги выкупила Инга, с большим интересом изучавшая все когда-то принадлежавшие сыну вождя, показавшегося девушке крайне интересной личностью, лишенной когда-то должного внимания.

Харальд странствовал по архипелагу, рассказывая весть о Пророке. Он дал клятву сделать это. А клятвы на крови нельзя нарушать.

Некоторые сочли его безумцем, кто-то согласился с ним, кто-то всем сердцем поверил.

Когда последний на означенном пути остров оказался лишь тенью на горизонте, разразилась страшная буря.

Судьба Харальда Олафсона осталась невыясненной. Мужчина унёс с собой тайну о личности Пророка, пришествие которого он прославлял по всему архипелагу.

***

После Кровавой Ночи, после мгновений своей слабости, истинно девичьей и не достойных сильной и свирепой воительницы, и размышлений о погибшем наследнике, Астрид стала ещё более агрессивной по отношении ко всем.

Девушка стала днями напролёт тренироваться, рыскать волком по лесу, удивляя даже охотников, по сделанным Иккингом картам, помогая соплеменникам открыть для себя новые места для охоты.

Астрид проклинала тот день, когда у Иккинга получилось сбить Ночную Фурию. Потому что после той крайне тяжелой зимы налёты возобновились и стали намного более жестокими.

Она, не брезгуя, пользовалась многими открытыми Иккингом уловками, яростно сражаясь с любыми врагами, будь то драконы, Изгои или просто наёмники каких-то богатых, недружественных Олуху родов.

На стене собственной комнаты она давно уже повесила несколько драконьих голов.

Самая сильная из своего поколения, Астрид кипела от жгучей, невыносимой ненависти к драконам, которых убивала без колебаний, без малейших сожалений.

За гибнущих товарищей.

За Иккинга, которого они не сумели уберечь.

За то, что Фурия оказалась слишком умной.

Да, Астрид читала дневник Иккинга, найденный в его комнате. Она узнала всю историю знакомства этих двоих.

Проявленная парнишкой слабость. То, как дракон медленно втирался в доверие. Если бы она оказалась на месте Фурии и обладала бы теми же целями, то поступила бы точно так же.

И именно за это она ненавидела ту тварь, как и всех драконов. Как и все окружающие её люди.

Люди сражались, люди гибли, люди всё больше и больше ненавидели.

Но самое страшное было даже не в этом — ненависть была всегда, она есть ровесница самого рода человеческого, а потому удивляться ей было бессмысленно и даже глупо.

Самое ужасающее было в другом.

Ночная Фурия вернулась.

Никто не знал, тот ли это вообще дракон или другой. Никому не было до этого дела, но зато все поняли, что сбитая Иккингом Фурия была, как оказалось, весьма тактичной и милой особой!

Новый посланец гнева Тора не был так снисходителен к людям.

Фурия не просто обезвреживала вышки с катапультами — она целенаправленно убивала совершенно конкретных людей.

Астрид порою казалось, что это сам Иккинг мстил за своего дракончика.

Но, несмотря на все открывшиеся факты об этом храбром, но оступившемся мальчишке, она знала, что его сердце слишком чистое и доброе, чтобы мстить.

Только если он ожесточился до такой степени после собственного предательства…

Да нет! Быть такого не могло!

Но понимание того, что Фурия выбивает тех, кто участвовал в убийстве Беззубика — как можно было назвать эту тварь таким безобидным и даже, о Боги! милым именем? — приводило девушку в ужас.

Её руки не были окроплены в крови Порождения Молнии и Самой Смерти, но от этого не становилось легче.

С самого появления новой Фурии, ей снились полные отчаяния зелёные глаза. Они молили о помощи, они кричали от боли, они заглядывали в самые потаенные уголки её души…