Житейские воззрения кота Мурра

— Да, — продолжал князь, — я очень нуждаюсь в ваших советах. Вот видите ли, добрейшая Бенцон, прежде всего, что касается принца, так он, конечно, не нуждается ни в каких особенных умственных дарованиях. Природа обыкновенно наделяет таковыми разных безвестных людей, которые оказались бы без дарования в положении вполне беспомощном. Однако принцу не мешало бы иметь побольше esprit[119], а то он продолжает быть несколько simple[120]! Вон посмотрите, сидит он там себе, болтает ногами, играет один в карты и хохочет, как семилетний мальчишка! Бенцон! Entre nous soit dit![121] Даже искусство писания нельзя ему преподать в той мере, в какой это необходимо для него, княжеская его подпись имеет вид каких-то совиных каракуль. Боже милосердый, что из всего этого может выйти! Недавно, занимаясь делами, я был встревожен страшным лаем, раздававшимся под моим окном. Выглядываю, чтобы увидеть шпица и прогнать его, и что же вижу! Поверите ли, достойнейшая, это принц лаял, как сумасшедший, и гонялся за сыном садовника, изображавшим зайца! Есть ли тут какой-нибудь смысл? Княжеские ли это страсти? Может ли таким образом принц достичь когда-либо хоть ничтожной степени самостоятельности?

— Чтобы достичь ее, — отвечала Бенцон, — необходимо возможно скорее соединить принца брачными узами с какой-нибудь девушкой, которая бы своей грацией, красотой, своим ясным умом пробудила его дремлющие чувства и имела бы достаточно доброты — снизойти до него и постепенно возвысить принца до своей личности. Женщина, которая будет принадлежать принцу, непременно должна обладать такими качествами, чтобы спасти его и извлечь из состояния, грозящего, — говорю это с крайним прискорбием, ваша светлость, — грозящего со временем перейти в настоящее помешательство. Потому в вопросе о браке принца нужно иметь в виду только душевные качества невесты и не быть слишком разборчивым относительно ее сословного происхождения.

— Никогда, — воскликнул князь, хмуря свой лоб, — никогда в нашей фамилии не было примера мезальянса! Оставимте мысль, которую я не могу одобрить. Во всем другом я всегда готов исполнять ваши желания!

— Еще бы, я это отлично знаю, ваша светлость! — отвечала Бенцон резким тоном. — Как часто справедливые желания должны были умолкать ради всяких химерических соображений. Но есть требования, чуждые всяких счетов с условностями.

— Laissons cela[122], - проговорил князь, откашливаясь и нюхая табак. Помолчав несколько мгновений, он продолжал: — Еще больше печалит меня принцесса. Скажите, Бенцон, каким образом могло случиться, что у нас родилась дочь с таким странным характером, мало того, с такой странной болезнью, которую сам лейб-медик затрудняется определить? Разве княгиня не пользовалась всегда цветущим здоровьем? Разве она была когда-либо наклонна к загадочным нервным припадкам? Не был ли я сам всегда мощным князем во всем, что касается духа и тела? Как мог у нас родиться ребенок, который, должен признаться с крайним прискорбием, кажется мне нередко совершенно сумасшедшим и вполне лишенным княжеского достоинства?

— Для меня также, — отвечала Бенцон, — состояние принцессы представляется совершенно непонятным. Ее мать была всегда спокойна, рассудительна, свободна от всяких гибельных увлечений.

Последние слова Бенцон произнесла глухо, как бы про себя.

— Вы разумеете княгиню? — спросил князь с особенным выражением: ему показалось неприличным, что перед словом «мать» был опущен предикат «княгиня».

— Кого же другого я могла разуметь? — с усилием проговорила Бенцон.

— Разве последний роковой припадок не расстроил брак принцессы с принцем, предмет моих чаяний и хлопот? Ибо, entre nous soit dit, я должен сообщить вам, добрейшая Бенцон, что причиной внезапного отъезда принца Гектора была именно внезапная каталепсия, приключившаяся с принцессой и происшедшая, на мой взгляд, от сильной простуды. Он намерен порвать, и — quste ciel![123] — даже я не могу упрекнуть его за это, я сам почти готов отказаться от всяких дальнейших попыток к осуществлению моего задушевного желания. Посудите сами, любезнейшая, разве не страшно обладать супругой, которая подвержена подобным припадкам! Вдруг такая сиятельная и в то же время каталептическая супруга, находясь среди блестящей толпы придворных, подвергнется припадку и будет стоять, как автомат, — все присутствующие должны будут подражать ей и стоять недвижимо! Положим, двор, охваченный состоянием обшей каталепсии, представил бы из себя нечто возвышенное, торжественное; самый легкомысленный из всех присутствующих не был бы в состоянии нарушить общее высокое настроение. Но отеческие мои чувства неукоснительно дают мне понять, что подобное состояние невесты может внушить сиятельному жениху некий душевный холод, и посему… Бенцон! Вы женщина славная и рассудительная, не найдете ли вы возможным поправить дело, не придумаете ли какое-нибудь средство вернуть назад принца…