Житейские воззрения кота Мурра

— Бенцон, — возразил князь голосом, еще более тихим, чем прежде, — добрая, милая Бенцон, быть может, наша Анжела еще найдется! Я предприму героические меры, чтобы исполнить ваши желания, достойнейшая женщина! Я доверюсь мейстеру Абрагаму, я посоветуюсь с ним. Он разумный, опытный человек, быть может, он будет в состоянии оказать помощь.

— О, да премудрый мейстер Абрагам! — воскликнула Бенцон. — Вы думаете, ваша светлость, что мейстер Абрагам в самом деле искренне расположен к вам и к вашему дому, что он захочет что-нибудь сделать для вас? И что может он разузнать об Анжеле, если все поиски, предпринятые в Венеции и Флоренции, оказались тщетными и, что хуже всего, если у него похищено самое средство, с помощью которого он раньше умел раскрывать всякие тайны!

— Вы говорите об его жене, — проговорил князь, — об этой злой волшебнице Кьяре?

— Весьма возможно, — возразила Бенцон, — что она и не заслужила такого имени, быть может, это была просто вдохновенная женщина, одаренная высшими, таинственными силами. Во всяком случае, было несправедливо и бесчеловечно похищать у мейстера его возлюбленную жену, с которой он сжился всем сердцем, так что она как бы сделалась частью его самого.

— Бенцон, — воскликнул князь, совершенно испуганный, — Бенцон, я вас сегодня не понимаю! У меня голова идет кругом! Не сами ли вы были за удаление опасного существа, с помощью которого мейстер легко мог овладеть всеми нашими тайнами? Не сами ли вы одобрили мое письмо к великому герцогу, где я представлял, что всякие волшебства давно запрещены в стране и что всякие лица, ими занимающиеся, должны быть до известной степени лишены свободы в виду интересов безопасности? Не из особенной ли милости по отношению к мейстеру Абрагаму против этой загадочной Кьяры не было возбуждено судебного преследования? Ее просто взяли и без всякого шуму посадили — куда? — я и сам не знаю, так как нимало этим не интересовался. Чем же меня можно упрекнуть во всем этом?

— Прошу извинения, ваша светлость, вас можно упрекнуть в излишней поспешности. Но, да будет вам известно, князь! Мейстер Абрагам знает, что Кьяру взяли по вашему желанию. Он кроток, он сдержан, но в груди его кипит горячее желание отомстить тому, кто отнял у него самое дорогое сокровище! И этому-то человеку вы хотите довериться, открыть свою душу?

— Бенцон, — проговорил князь, отирая крупные капли пота, выступившего на его лбу, — Бенцон, вы окончательно испортите мне кровь, вы огорчаете меня неописуемым образом! Господи Боже, неужели князю позволительно допускать такое нарушение этикета! Неужели, черт побери… О, небо, я кажется начинаю клясться, как драгун, и это здесь, за чайным столом… Бенцон, зачем не сказали вы мне этого раньше? Он уже знает все! В рыбачьем домике в тот день, как я был вне себя по причине болезни принцессы, я раскрыл ему всю свою душу. Я говорил с ним об Анжеле, сообщил ему… Бенцон, это ужасно! J'etais un осел! Voila tout![126]

— А что же он? — с усилием спросила советница.

— Сколько мне помнится, — продолжал князь, — мейстер Абрагам начал говорить о нашем прежнем attachement[127], говорил, что я мог бы быть счастливейшим отцом, между тем как теперь я — семьянин самый несчастный. Явственно помню кроме того, что, когда я кончил свою исповедь, он объявил с улыбкой, что ему уже все известно. «Я надеюсь, — сказал он, — что в весьма непродолжительном будущем разъяснится, куда исчезла Анжела: не одна тайна тогда раскроется, не один обман уничтожится».

— Это сказал мейстер? — спросила Бенцон дрожащим голосом.

— Sur mon honneur[128], - ответил князь, — он говорил именно так. Тысяча проклятий! Pardonnez moi[129], Бенцон, меня душит гнев… Что если старик вздумает мне мстить! Бенцон, que faire?[130]

Оба собеседника устремили друг на друга немой, вопрошающий взор.

— Ваша светлость! — тихонько прошептал камер-лакей, подавая князю чай.

Но князь воскликнул «Bête!» [131] и, вскочив с своего места, вытолкнул из рук лакея поднос вместе с чашкой; все придворные в ужасе моментально выскочили из-за столов, карточная игра прекратилась, князь, кое-как овладев собой, с улыбкой пробормотал испуганной толпе «Adieu!» и направился вместе с княгиней во внутренние покои. На всех лицах явственно виднелся вопрос: «Господи, что же это означает? Князь уклонился от карточной игры, так долго и так конфиденциально говорил с советницей и, наконец, впал в страшный гнев!»

Что касается советницы, она даже и приблизительно не могла представить себе неожиданности, которая ждала ее дома, в боковом флигеле, примыкающем к главному зданию замка. Едва только она вошла в свою квартиру, как навстречу ей выбежала, совершенно вне себя, Юлия и…

Пишущий эти строки очень рад, что может рассказать обо всем происшедшем с Юлией во время княжеского чая, рассказать гораздо подробнее и полнее, чем рассказаны до сих пор другие факты этой несколько запутанной истории.