Жити и нежити

– Она всё выдумала, Борис Ефимыч! – вступил Тимофей. – Ничего там не выдают!

– А ты откуда знаешь? – развернулась к нему Ира.

– А ты откуда знаешь? – спросил Борис Ефимыч.

– Так я же там была! Мы же вместе там были!

– Вот дура! – поморщился Федя.

– И нечего меня ругать! – обиделась Ира. – Борис Ефимыч, чего он меня ругает? Мы вместе там были, и чего? Мы же вам сразу и говорили: там ремонт сделали, люди сидят. Директор такой красивый.

– Ах, офис! Как же я мог забыть! – Директор звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

– Мозги вышибете, Борис Ефимыч, – захихикал Тимофей.

– Ну, конечно. Они же говорили. Там аренда, Сергеич. Я забыл.

– Ничего не понимаю. – Охранник обалдело крутил головой. – Какая аренда? Какой офис?

– Какая аренда – сам не знаю, дети говорили. Я не ходил, не проверял. Не до того мне.

– Как не до того, Борис Ефимыч? – изумился охранник. – Ваша же школа! Кто сдать помещение может в обход вас?

– И правда, – озадачился Борис Ефимыч, и лицо его стало ещё более суровым. Эта мысль раньше ему в голову не приходила. – Как-то я это… совсем упустил. Сергеич, ты прав. Надо разбираться.

– Так что, полицию вызывать?

– Полицию, полицию! – радостно запрыгала Ира на одной ноге.

– Цыц! – одёрнул её Тимофей. По лицу директора он уже понимал, что дело серьёзное.

– Нет. Подождём с полицией. Сперва надо самим разобраться. Пойдём.

И они все вместе – дети не захотели остаться – вышли из кабинета, обошли здание, поднялись по лестнице.

Дверь на чердак, конечно, была заперта. Борис Ефимович отпер своим ключом.

Все остановились на пороге.

– Ну во-от, – не скрывая разочарования, протянула Ира.

– Ничего не понимаю, – проговорил охранник.

Чердак был большой. Солнце било в немытые сто лет окна. Оно точило пыль, замысловато играло тенями на остатках печных труб, разбитом рояле, грудах нот, битых стульях, просевшем диване… Валялись обрывки старых газет, мотки проволоки. Всё как обычно.

Впрочем, нет, не всё.

На единственной уцелевшей штукатуренной стене был нарисован гигантский варган. Солнце косо падало как раз в это место, выхватывая его с фотографической чёткостью. Нарисован был углём, мастерски. Заметив рисунок, Ира ахнула, выскочила на середину чердака и застыла перед рисунком.

– Куда! – не успел ее перехватить охранник. – Детей-то куда? – Он растерянно обернулся на директора. Сам стоял на пороге, будто боялся сделать шаг, ожидая, что под ним пол провалится.

Тимофей и Федя шагнули вслед за Ирой, тоже подошли к рисунку.

– Кто рисовал, как думаете? – спросил Борис Ефимович, подходя сзади.

– Это, наверное, подвальные, – предположил Тимофей. – Из соседнего дома. Там у них магазин, знаете?

– Вот видите, всё и объяснилось, – облегчённо сказал директор охраннику. – Они сюда ходят. Наберут инструментов, захотят поиграть и поднимаются на чердак. Так что успокойся, Сергеич, ничего тебе не мерещится.

Но тот смотрел с недоверием. Огладывал стены. Окно. Дверь. Потрогал косяк. Пощёлкал замком.

– Рояль жалко, – говорил тем временем Федя, стоя у старого, разбитого инструмента. – Борис Ефимыч, вы бы видели, какой тут был рояль…

– Опечатывать будем? – спросил охранник.

– Думаешь, надо? Вызывать их ещё… Мороки не оберёшься, – сетовал директор, выходя. – Дети! – позвал. Федя, вздохнув, пошёл следом.

– Ира! – крикнул Тимофей, заметив, что та забралась за диван. – Ира, идём. Или тебя здесь закрыть?

– Жемчужина! – выглянула Ира. – Я жемчужину нашла!

Она в два прыжка подскочила к нему и протянула на ладошке маленький чёрный шарик.

– Сама ты жемчужина, жемчуг таким не бывает, – хмыкнул Тимофей и попытался забрать шарик. – Брось, где взяла.

– Бывает, ещё как бывает! – надулась Ира. Зажала находку в кулак и спрятала за спину.

– Если б это была жемчужина, она бы стоила дороже, чем вся наша школа, – сказал Тимофей, но без уверенности в голосе.

– А она и есть дороже!

– Ну-ка дай сюда. Да верну, не бойся.

Ира протянула шарик. Чёрный, крупный, с матовым блеском. На ощупь – тёплый. Тимофей покрутил его в пальцах.

– Да ну, пластик китайский. Ерунда.

– Я закрываю, – выглянул Борис Ефимович. – Что там у вас?

– Идём! – Тимофей развернулся уйти, на ходу отдавая Ире шарик. Но она отвлеклась – и он выскользнул, покатился.

– Ай. Ти-им!

– Ира! – позвал снова Борис Ефимович.

Она дёрнулась было за шариком, но тот, весело прыгая по пыльному полу, улетел обратно под диван.

Глава 11 Пан

1

Я смогла дозвониться до Ёма только после полудня следующего дня. Пробиться к нему накануне было невозможно, и сердце моё было не на месте, хотя, разумеется, я знала, что с ним всё хорошо. Да, стреляли. Да, не попали. Я не знала только, кто в него стрелял. Впрочем, как не знала этого и полиция. И всё же что-то не отпускало меня, требовало, чтобы я дозвонилась, жаждало услышать его голос, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо. Я злилась, называла себя дурой и человеком и всё же набирала номер опять и опять, хотя знала, что он с утра в студии, и пока не закончат сессию, трубку он не возьмёт.

Так оно и вышло. Голос у него был бодрый, рад был меня слышать и сразу пригласил приехать. Когда я спросила, как он, Ём удивился: