<Инок Епифаний* милости у Христа бога прося, а ваши святыя молитвы в помощь себе призывая, благословение Христа Исуса приписал.> [70]
«Совет святым отцем преподобным»
Паки реку и паки возглаголю всем святым, живущим в Лиде и во Ассароне*, еже есть в пустынях и горах скитающимся, отцем и братиям, богомольцам, о своем спасении и о недостатках мирских.
Вы бо есте вожи и дверь райския породы, скитаетеся посреде видимаго леса, душа же ваша витает в горнем Сионе*. Вы есте ходатаи слепоте мирстей, омываете прозрение своими слезами, приводяще к свету святыя троица. Вы есте корабли, фарсийскаго исполнены злата*, пловуще во пристанище тихим ветром. Вы есте необуздании кони, текуще ретящеся, превосходяще друг друга желанием красот небесных. Вы есте поущание ленивым; нашей братье, заблуждшим, столпи непоколебимии и утвержение вере. Вы есте камение избранное, на положением во главу углу камени себе наздасте. Вы есте слепым вожи и хромым хождение, прокаженным очищение, мертвым воздвижение, болящим исцеление. Молитва ваша, яко огнь, попаляяй дубровы и яко пламень, пожигаяй горы, тако и вы никониянския еретическия гнусныя уставы.
Милостив буди ми, господи! Даждь ми слово проглаголати подвиг святых твоих, им же не точен весь мир.
О возлюбленнии богом! О чета богоизбранная горняго Сиона! Кто не воспоет песнь богу, в разуме приемше ваш труд и подвиг! Ужаснися небо, и да подвижатся вся основания земная. Убойтеся вси, живущий на Гаваоне*, противнии Исусу! Востече солнце от запада на полудне, зря Исусову победу, взыде праведное солнце от врагов римлян, ненавидящих его и изгнавших, и вселихся со святыми своими в тесных пустынных дебрях, и даст святым своим победу на новыя гаваониты. Изгнаша жиды Исуса Христа, божия сына, он же прошед, посреде их идяше, и прииде в гору, со ученики пребывая. Тако и никонияня изгнаша святых божиих от градов и сел и весей. Они же, вселишася в горах, со ученики витают. О отцы святии, подобии бысте тверди небесней, на ней же сияет видимое солнце! В ваших же душах мысленное солнце, молитвами вашими просвещает весь мир. За молитв ваших не убоюся и я. Что сотворит ми человек духа никониянска? Но крепко и всенадежно упование имам, яко есть за мя ходатаи к богу. Отцы святии, духоносцы, кто вам подобен? разве лик апостольский и пророческий, и святителей, и преподобных, иже в посте просияша и на небесех пред владыкою сияют?!
Чюдно, батюшки, извол божий и попущение Велиару* нас дьявол видимый мучит, а вас душевныя и телесныя страсти, и везде фараониты*. Да как от них избудем в тленнем телеси сем, со бесплотным брався? Батьки, а батьки, сказать ли вам? Я доведался, сказал мне дух святый: видимых тех врагов велено побеждать терпением от них и благодарением к богу, взирающе на распятаго нас ради, а невидимых тех постом и молитвою со слезами, и смирением, и любовию, между собою без ропоту живуще, душею и сердцем единем, нелицемерно и негневливо, не самолюбно. Брату пошедшу, отвори ему келью и затвори за ним сенцы. С пути приидет – встретя, поклонився на колену, целовавше. Сняв с него бремя и положа к месту, совлецы с него и котыгу, развесь мокрую на грядку, возложи на брата сухую. Та же на столец возложи хлеб и зелияницу против дней по уставу. Аще прилучится, и с маслецом разрешите на радостях: два отца – два братца. Разве пост соборной, среда и пяток, – и вы ягодок или медку за любовь Христову полижите, да и меня поминайте: я люблю мед-от. Та же от трапезы воставше и достойно благодарение богу воздавше, сытым брюхом седше, друг друга о вестях вопрошайте, любезно, не кичением говорите друг другу. Пришлец тем не величайся, яко был в Вавилоне*, а домашней – не ставь свое велико, яко без него нагревал келью. Но грех ради наших вселилася в человеки ересь. Пыщится, надувается гневливой, един спросить гордится, а другий отвещать не хощет. Оба, яко сено, истлевают, и яко древо, червием изгрызаеми бывают. А и сами не знают, о чем мутятся. Мало им в глаза те сего света, и тьму ту желают [в] свою душу вложити.
Увы о сем братстве! Лучше бы, не взявше аггельскаго чина, во тьме житейстей жити, во Египте, не исходя в пустыню с Моисеом, и в котлах египетских мяса жрати, нежели ропщуще в Синаи приобщатися манне, гневаяся на бога и на Моисея. Гнев бо мужу правду божию не соделовает, гнев от бога отлучает и душе убийство сотворяет. Прогневася брат на брата, на Авеля Каин*, и изведе его на поле, убив каменем. Виждь, что успело Каину в сей и в будущей жизни, омочил десницу свою в горле крови братни, омочился и сам в темницах адовых в век века.