Житие протопопа Аввакума

О зависть и нелюбка, сатанино дело! Да слышите, братоубийцы, гневающейся туне на брата, разгну вам Каинову повесть [71] (беседа Златоустова, слово 6 на июдея). Рече господь ко Каину: «к тебе обращение братне, и ты обладавши им. Дерзай, – рече, – и не бойся, ниже устрашайся о сем. К тебе обращение его, и ты начальствуеши им». А еже глаголет, сицево есть: пребывай на чести первороднаго и бывай брату твоему прибежище и покров, и предстательство, и держава, и обладай им, точию да не ко убийству искочиши, ниже на законопреступное оно изыдеши заколение. Но обаче ни тако не послуша, ниже умолкну, но содела убийство, и десницею в горле омочи братнем.

Видите, отцы и братия, начальствуемии! Не бывайте подначальным, яко Каини, внимайте наказание бога самого ко Каину: пребывал на чести первенства, бывай брату прибежище и покров, и предстательство и держава, и обладай им, точию не бей, законопреступно не твори. Аще ученик не брежет о своей души, не брези о нем, но прилежи, кое же спаси его. Да слыши бога, о Каине промышляюща. Что убо по братоубийстве оном, егда рече бог «оставим его», прочее, кая в нем польза? «Содела убийство, убил есть брата, преобиде моего наказания, неисцельно некое и не прощаемо заколение дерзну, толика и такова промышления восприим, и учительства и совета моего, но вся изверже от смысла своего, и нимало не послушав, да вставится убо, и отвержен будет», прочее. И ниже слову некоторому: «да сподобится от мене». Но ничто же таково бог не рече, ни содела, но и приходит к нему паки и исправляет человека.

И рече бог-господь: «где есть Авель, брат твой?» Каин же отвеща: «не веде», – рече. Господь же не оставляет его, отметающася, но приводит и не хотяща к соделания исповеданию. И рече ко Каину: «глас крове брата твоего вопиет ко мне», самая та вещь проповедует убийство. Что же убо той? «Больший грех мой, еже оставити ми сь, аще изгониши мя от земли и от лица твоего скрыюся». А еже глаголет, сице есть: большими убо согреших прощения и отвещания, и еже оставити ми ся. (Попросту рещи: велик-де грех сотворил, нет мне прощения; нечево много говорить, пропал-де, да все тут.) Обаче, аще восхощеши отмстити о бывшем, всем предлежати хощу на убийство, иже от тебе пособия пусть быв.

Станем зде и рассудим о себе. Тако подобает прилежати о падшем брате наставнику, яко бог о Каине. Падшему же не подобает подобитися Каинову безумию, и не глаголати: «больший грех мой, еже оставити ми ся, аще изгониши мя от земли, и от лица твоего скрыюся». Преводне рещи: аще-де мя запретишь, аз-де из кельи да и из пустыни от тебя, отца журливова, вон пойду. Не тако, не тако, нехорошо, неладно. Дуруешь, плут! Кайся, кайся, пади на ногу отцу: «виноват, согрешил!» Ну и я за тебя ко отцу: «прости, отче святый, господа ради прости! Заповедь твою презрел, преслушание сотворил, в грех впал, прости, отче святый, господа ради прости!» Кланяйся, дурачищо, не отчаивайся! Что в землю ту глядишь, что бык истурился? Ну, кайся, сказывай отцу тому, что тебе дьявол запретил? А то пророк Исайя, глава 43: «глаголи ты беззакония своя первие, яко да оправдишись»*. Не бо просто рече пророк: «глаголи ты беззакония своя», но что глаголи ты беззакония своя первее, сиречь: «не жди обличающаго и оглаголующаго. Виждь, Каин не рече первее, но пождаваше обличен быти от бога, паче же и обличаем отметашеся, так же, как и ты упрямисься; неладно, миленькой, так, Каинович. Сего ради и ин некий рече: «праведный себе оглагольник в первословии есть». Видишь ли, не ждати, яже от других обличения, но еже первее себя самому оглаголовати. Петр убо по отвержении оном лютом, понеже вскоре свой воспомяну грех, и никому же обличающу, глаголаше свое прегрешение и плакася горько, сице исправи отвержение оно, яко и первый быти апостолом сподобися и вселенней всей вручение быти ему. Так то и ты заплачь пред батюшком, да и ладно. Виждь, отче, а то о падении своем плачет, бедной. Прости ево бога ради! Разделим грех-от ево на части: мне часть, тебе часть, ему часть, а четвертую на бога положим. Он нас сильнее всех, истребляя свой пай, и наша испепелит. Ну-су, горюн, люби же отца тово нелицемерно и в заповедех и оправданиих его ходи беспорочно: ныне уж ты не Каинов, но Петрович, апостола перваго сын стал, а мне брат учинился. Каково то хорошо сделалося! Моли бога и о мне, грешнем, да же исправит мя, яко и тебя, зиждитель наш и господь.