Житие сестер обители Тёсс

У нас жила также одна святая, блаженная сестра, ее звали Оффмией фон Мюнхвиль. Она была одной из первых сестер в этом конвенте. Вследствие добродетельной и святой жизни сестры ее любили и чтили, и она пользовалась немалым уважением с их стороны. Господь наш действовал в ней исключительным образом Своей особенной благодатью — как и ее сердца желание обращалось только к Нему. Блаженное же ее житие являло в полную силу, что ее сердце так исполнено Божией любовью, что она совершенно и полностью презрела внешние радости.

Сколь сладостно в ней действовал Бог, того знать мы не можем, за исключением самой малой крупицы. Свое сокровенное делание она совершала в подлинном благочестии, и из-за этого сердце ее исполнялось божественной отрады и сладости. Оттого-то пути, обычно трудные для других, становились ей веселы и легки. Особенно у нее была такая благодать: отправляясь на исповедь, она помышляла о том, что ее духовник восседает на своем месте взамен Бога, и ей на сердце становилось до того хорошо, что она не могла исповедоваться сразу. Однажды она преклонила колена перед алтарем, а ей сказали, что пришла ее матерь (поскольку та жила далеко, то приходила к ней редко), но она не подала даже виду, ибо как раз творила молитву: ее внешние силы так стянулись вовнутрь, а дух так укрепился, что она воспарила на воздусях[99].

Незадолго до смерти она стала очень больна. Болезнь, особенно ее донимавшая, имела своим следствием то, что она не могла в себе удерживать пищи. Поэтому ей не решались давать нашего Господа, а она от всего сердца по Нему тосковала. Как-то раз, в большой праздник, она не захотела оставить при себе ухаживавшую за нею сестру, и, так как было время обедни, у нее вновь вспыхнула жгучая тоска по нашему Господу. Она же лежала, и ее желание было направлено в полную силу лишь на Него. И вдруг она увидела свет. И в свете том перед ней на постель опустилась прекрасная скатерть. Ей подумалось: «Ах, Господи, что значит сие?» Затем она опять увидела свет, который был ярче, чем прежний, и в этом свете на скатерть спустилось роскошное блюдо. И снова подумалось ей в исполненном благоговения сердце: «Господь наш воистину хочет смилостивиться над тобой», и ее тоска по Богу еще увеличилась. Когда же она изнывала в тоске, опять сошел свет. Сей был столь удивительной красоты, что, как ей показалась, им осветилась целая комната, и в свете том опустилось на блюдо тело нашего Господа. Она безмерно возрадовалась, хотя и была слегка озабочена тем, что не знала, как оно достанется ей. И вот в четвертый раз сошел прекраснейший свет, какого раньше ей не доводилось увидеть, а в нем явилась десница и подала ей нашего Господа так же, как если бы она принимала Его в алтаре. И тогда она исполнилась такого веселья и радости, что сиделка, придя, явно увидела, что она сподобилась благодати. И поскольку сиделка никак не желала от нее отступиться, то она была вынуждена ей рассказать, что с ней приключилось. Призналась же она ей потому, что та была ей верна, но при том лишь условии, что та никому не станет рассказывать, пока она остается живой. И та сие обещание исполнила.

[VIII] О блаженной сестре Маргрет Финкин [100]

Sy quis non vivet in justicia, ille non potest manere in sapiencia. Кто не живет в праведности, тот не может жить в мудрости. Святой Бернард глаголет: «Богу не угодно то, что ты совершаешь, если пренебрежешь тем, что делать обязан»[101]. Сие слово пришлось по сердцу святой и благодатной сестре Маргрет Финкин. О ее святом житии и делании хотим мы теперь написать хотя бы самую малость, чтобы память о ней не исчезла.

Хотя словами она не дала нам узнать о том благе, которое с ней сотворил наш Господь, но ее святые деяния и совершенная жизнь со всей ясностью обнаружили, какое сокровище в ней заключала вечная Мудрость, ибо ее слова и дела были столь превосходно украшены, что она всем, кто внимал ей, сообщала стремление к Богу. Но как бы сердце ее ни было обращено к божественным тайнам, она имела немалое рвение в том, чтобы правила и законы исполнять обстоятельно и во всех частностях, как в малом, так и в большом. Строго следуя в своей жизни уставу, она была подобна светлому зерцалу для всей нашей обители.