Житие святого Северина

А потом потерявшая разбег и сбившаяся в кучу конница была опрокинута в начавшейся резне, в бегстве топтала свою пехоту, валилась в овраги, загоняемая туда; уносилась — кто уцелел — очертя голову, бросая пехоту на полное истребление. Для вас это было новое чудо святого Северина, когда алеманны до самого Лавриака не посмели на нас напасть, на отходивших после победы, а я знал, что не чудо это, что Гибульда напугали потери. Он понял, что рискует судьбой племени, ибо приближались заключившие с ним союз тюринги — а что если они соблазнятся внезапной слабостью союзников? И потому он не посмел ни одной стычки затеять, без боя проводил нас до самого Лавриака. Кто знает — не последний ли это был бой Римского Мира, его последних воинов, перед окончательным уходом в небытие? Что же, дошедшим до Фавианиса стыдиться нечего…

Но — не все дошли. Отметьте в памяти: мне верили беспрекословно лишь в миг смертельной опасности. Стоило нам разбить алеманнов — и часть беженцев откололась и решила остаться. И вы знаете, что уже через неделю с северного берега Данубия переправились тюринги и часть оставшихся перебили, часть увели в рабство. Последнее время к нам стали оттуда прорываться беглецы — те, кому нечего терять, кто может рискнуть головой. Но сотни, если не тысячи римлян остались под алеманнами и тюрингами и обречены погибнуть или раствориться среди них. Так будет и здесь, когда настанет время исхода. Боритесь против таких настроений до начала событий, и опасайтесь ослабления повиновения после удач, но в разгар событий не тратьте на отколовшихся лишних сил — оставьте их для верной паствы. Судьба же отколовшихся будет примером для других, для уцелевших, для повиновавшихся. Если вы знаете, что ваше дело — правое, для паствы полезное и необходимое — вы вправе решать судьбы сотен и даже тысяч неповинующихся бестрепетно и сурово. Ведь вам и в Италии надо сохранять власть над душами норикцев — иначе они попадут во власть куда худшим пастырям. Где бы они ни оказались, они должны сами, добровольно признавать вас своими руководителями, вождями, просить у вас совета в трудную минуту, следовать этому совету и получать помощь в подобных случаях, а это требует высокого доверия. Поэтому сами не принимайте жестоких мер, и других по мере сил от этого удерживайте, но если уж возникает такая необходимость — старайтесь делать это в тайне от всех. Отсюда — нужда в поистине верных исполнителях, не слепо, а сознательно выполняющих своё дело. Такие есть всегда — те, кто готов сам погибнуть для доброго дела, но и врага не пощадит. Лишь бы вы оправдали их надежды… Но не принуждение, а добрая воля должны укреплять единство людей, идущих вместе по краю пропасти. Пропасть же эта ныне и через Италию пролегла на неведомый мне срок вперёд. И принуждённые насилием могут не выдержать, сами погибнут и других погубят в решительный момент. Лучше без них…

И вот все беженцы из крепостей и селений верхнего Данубия собрались в Лавриаке, и мы сразу оттеснили епископа Констанция и его прихлебателей. Их это не радовало, и я опасался, что они спровоцируют раздоры, тем более что Лавриак, лежащий вне зоны ругской защиты, тоже был обречён на оставление его жителями. Очень хотелось передавить и Констанция, и его свору руками беженцев, но приходилось даже в этот момент притворяться лисой, не показывать волчьих зубов, которые при одной лишь мысли об этой двуногой дряни вырастали в моём сжатом рту. Я и по сей день ни разу не поговорил с ними открыто, не пригрозил от имени Бога или от имени братства. Сами постепенно поумнели и затаились. Но после моего ухода могут поднять голову. Вот тогда вы, сильные не близостью богу, а стоящей за вами силой, сможете призвать их к порядку. Но опять-таки помните: вам ещё в Италии с ними и им подобными иметь дело, вам нужно заботиться о своей доброй славе в глазах италийского белого и чёрного духовенства, в том числе и папы тоже, а ведь он на всё смотрит глазами тех, кому положено поставлять ему сведения, а они в свою очередь зависят от тех, кто для них собирает данные, да и сами далеко не ангелы. Поэтому будьте осторожны и ищите всегда возможность уклониться от открытого боя — среди обоих духовенств в Италии есть немало таких «верующих», что хуже всякого неверующего — уж я-то на них насмотрелся за свою жизнь, которая теперь у вас перед глазами…